Шулер с бубновым тузом - Наталья Солнцева

— А Джо?

— Джо тоже… пытался облапошить ее «дорогого мальчика», — передразнил он вдову. — За что и отдыхает в могиле. Ни Джо, ни Томашин не ожидали нападения от пожилой дамы. К тому же она могла переодеться в мужчину.

— Когда Николай ездил в Крым, его мать оставалась в Москве.

— Скажи еще, что ее алиби может подтвердить домработница Лиза.

— А разве нет?

— Они могут быть в сговоре, — парировал Роман. — И вообще, мы практически обо всем судим со слов Николая. Не знаю, как ты, а я ему не верю. Я уже излагал свою позицию, и готов…

— …изложить ее еще раз? — улыбнулась Глория.

— Не вижу ничего смешного! — разозлился он. — Нельзя исключить, что Берта Евгеньевна или ее домработница тоже ищут бриллианты! Они все слетелись на камешки, как мухи на мед. Попробуй разбери, кто есть кто и кто чем дышит. Я бы и друга этой чертовой семейки, господина Долгова, не сбрасывал со счетов, и танцовщицу Лору. Думаешь, Николай Крапивин пришел к тебе не за этим? Он хочет, чтобы ты нашла сокровище, и не скупится на вознаграждение. А когда ты наведешь его на след…

— …он и меня прикончит! — заключила Глория. — Тебе, кстати, тоже придется не сладко. Ты слишком много знаешь.

Ее ирония задела начальника охраны за живое.

— Да ну тебя! — махнул он рукой, встал и сделал круг по мастерской. Ему показалось, что кувшин с головой египтянина жалобно зазвенел.

— Великий Копт недоволен, — торжественно провозгласила Глория и прыснула со смеху. — Ты его разочаровал, Рома.

— Плевать! — в сердцах выругался он. — Я бывший опер, а не мистик. Меня учили руководствоваться фактами, а не смутными догадками. Постой! — осенило его. — Мы забыли о встрече Берты Евгеньевны с этим самым Долговым!

— Почему же забыли? Я помню. Черный «фольксваген», крепкий сон Лизы… незаметная отлучка вдовы, о чем та помалкивает.

— Если Крапивина встречалась с Долговым, чтобы поговорить о сыне, то к чему такая секретность? Зато теперь ясно, что тогда в машине не было Анны Ремизовой. Иначе вдова не приняла бы тебя за нее. Хотя возможны варианты. Ремизова могла быть в гриме.

— Если бы да кабы… — задумчиво пробормотала Глория, блуждая взглядом по комнате. — Не в том суть… Бубновый туз! Что означает эта карта?

Лавров вышел из терпения.

— Тебе все равно, кто убийца? Сам Нико, его лживая мамаша или чокнутая подружка? Главное — какой-то туз! Я в шоке, дорогая.

— Это нормальное состояние.

Ее глаза задержались на картине, где была изображена встреча царя Соломона и царицы Савской. Бородач в расшитых золотом одеждах держал за руку даму с ликом средневековой мадонны. Казалось, из-под ее ресниц льется золотое сияние.

Полотно упало со стены в момент смерти хозяина дома карлика Агафона, багет треснул, и Санта впоследствии бережно склеил массивную раму. Обратно картину решили не вешать, и она стояла на специальной подставке, напоминая о том печальном и загадочном событии[13].

Глория не могла оторваться от царя Соломона.

— Что ты там увидела? — спросил Лавров. — Убийцу?

Ее внимание приковало к себе золотое украшение на груди царя.

— Смотри! — разволновалась Глория.

— Чего я там не видел?

— Это же Соломонов Пентакль! Знак Власти. По легенде, после царя Соломона им обладал Александр Македонский. А последний раз Пентакль видели у Чингиз-хана. С тех пор он исчез… и о нем ни слуху ни духу.

Начальник охраны лениво встал и подошел к картине. Роскошный наряд царя в самом деле украшал заключенный в круг Пентакль на толстой золотой цепи.

— Обыкновенная пятиконечная звезда, — пожал плечами Роман. — Делов-то! Звезды носили на буденовках красноармейцы, их можно увидеть и на погонах, и на знаменах. Их везде полно.

Он взял со стола большую лупу в бронзовой оправе и поднес к Пентаклю на груди Соломона.

— Звезда как звезда.

Но звезда была не совсем обычной: на ней виднелись едва заметные символы, тщательно, но очень мелко выписанные художником.

— Дай-ка! — Глория выхватила у него лупу и оторопело уставилась на Пентакль.

— Ты что, звезды не видела?

— Видела… не видела… Не видела! Только сейчас дошло… Ай да карлик! Ай, да Агафон! — лихорадочно забормотала она. — Подал-таки знак… Выручил!

Лавров обиделся. Ему за все старания никакой благодарности, а бывшему хозяину дома вон какие хвалебные оды. Где справедливость?..

Ночевать он уехал в Москву, раздосадованный и обескураженный. Роман чувствовал себя слепым, как крот. Они с Глорией видели и слышали как будто одно и то же, но выводы делали разные.

«Времени у нас в обрез, — заявила она, провожая его во двор к машине. — Завтра вылетаем в Симферополь».

«Куда-а?»

«Оттуда до Старого Крыма доберемся автобусом, — добавила Глория. — Или нет. Арендуем автомобиль, это будет надежнее. Крапивин и Анна Ремизова тоже едут».

«С нами?»

«Разумеется».

«Без них нельзя обойтись?»

«Нельзя».

«А если они откажутся?»

«Ни в коем случае, — уверенно заявила она. — Крапивин оставил нам телефон для связи, позвони ему сегодня же, как только доберешься до города».

Лавров почесал затылок. Неожиданный поворот!

«Я вообще-то работаю», — пробормотал он.

«Колбин тебя отпустит на пару деньков, я договорюсь».

«За кладом едем?»

Она прижала палец к его губам.

«Тихо, тихо! Это секрет…»

— За кладом, за чем же еще? — прошептал он, объезжая глубокую выбоину на грунтовке. — Меня не проведешь.

Проселочная дорога была пустынной. На небе блестел серп луны, цепляясь за верхушки елей. Хмуро шумел лес.

Лавров подумал, что надо хорошенько выспаться. Завтра его ждет тяжелый день. Глория на прощанье сунула ему целый список поручений, которые необходимо было выполнить до вылета. Он торопливо сунул его в карман, не потрудившись хотя бы пробежать глазами.

Сбавив скорость, он достал список и присвистнул:

— Ого! Где я все это возьму? Раздобыть два женских платья семнадцатого века, бархатное и простое… тюрбан… женскую шляпу с плюмажем… жемчуга… зеркало… свечи… два мужских камзола, парчовый и поскромнее… мужской берет с пером … Блин! Она что, с ума сошла?..

Роман притормозил, ругая на чем свет стоит всех Крапивиных и барышню Ремизову, с которой ему предстояло завтра познакомиться. Досталось и графине де Ламотт. Не наломай она в свое время дров, у него бы сейчас голова не болела.