Холодная песня прилива - Элизабет Хейнс

— Я никого не видела. Здесь никого нет. Во всяком случае, никого подозрительного, — уточнила я.

По лужайке прошла молодая парочка с детской коляской, у лестницы замка отдыхали на скамейке пожилые супруги. Женщина хохотала, аж за сердце хваталась. Несколько студентов с одинаковыми рюкзаками развалились на траве. Доносилась смутно знакомая мелодия — кто-то слушал музыку по мобильнику.

— Я кого-нибудь пришлю за тобой, хорошо?

— Нет надобности. Я тут в безопасности, полно людей, — сказала я. — Джим, что за хрень творится?

— Точно пока не знаю. Главное — не высовывайся, я приеду, как только смогу. Держи при себе телефон. Оставайся там, где есть люди, а если придется, звони девять девять девять. Договорились?

И он отключился.

Я сидела на скамейке, прислушиваясь к тому, как закипает во мне праведный гнев. Выискались тоже — распоряжаются, куда мне идти, что делать!

Пусть я тут в безопасности, дожидаться рыцаря на белом коне я не стану. Я снова села на велосипед, скатилась с холма и влилась в поток транспорта.

Центральная улица Рочестера была пустынна, в узкой щели между историческими зданиями полоскалась разноцветная мишура, то ли после прошедшего праздника, то ли в преддверии грядущего. Колеса подскакивали на брусчатке. Доехав до кафе «Дот», я прислонила велосипед к стене, заказала кофе латте и сэндвич с беконом и присела за металлический столик снаружи. Было ветрено, посетители предпочитали завтракать внутри, но мне требовался свежий воздух и возможность спокойно поразмыслить.

Я не сказала Дилану о том, что сверток пропал. Почему же он не попросил меня прихватить его с собой? Может быть, уже знал о пропаже? Я не могла вполне отделаться от подозрения, что это Дилан побывал на борту и забрал свое добро.

Официантка принесла мне сэндвич, и я принялась откусывать большие куски, раздувая щеки. Я не заметила, как изголодалась, но брюхо заурчало при виде горячей еды. Замечательно вкусно, проскочило без задержки, как говаривал мой отец. Запивая еду кофе, я все поглядывала в оба конца Хай-стрит, опасаясь вновь увидеть тех двух крепышей.

Мобильник зазвонил. Я вытащила его из кармана, прочла на дисплее имя Джима Карлинга.

— Алло!

— Джен, это я. Ты где?

— В Рочестере, на Хай-стрит. А ты?

— Все еще в Лондоне. Сейчас поеду к тебе, но пока доберусь… Ты как?

— Замечательно.

— Ты могла бы подождать меня в участке.

— Вот уж спасибо! — ответила я. — Есть места, где я бы провела время с большим удовольствием.

Он вздохнул, сокрушаясь о моем упрямстве.

— «Месть прилива» в опасности?

— Что?

— Дилан велел мне сматываться. Они ее сожгут или что?

— Нет, конечно же нет, — чересчур поспешно возразил он.

— То есть ты не знаешь.

Он промедлил с ответом. Потом:

— Мне пора. Не вздумай вернуться на баржу, ясно? Обещаешь?

— Ты скажешь наконец, что за хрень тут творится?

— Я не знаю, честно. Знал бы — сказал.

— Ну да!

— Скоро буду, хорошо? Приеду, как только смогу.

Я пошла по Хай-стрит к собору, толкая перед собой велосипед. Чем заняться в ближайшие часы? Хай-стрит закончилась. Впереди простирался мост, по нему в сторону Струда неслись машины, грохотал лондонский поезд. Думать не получалось. Все затмевало одно желание: вернуться на борт. Прямо-таки ностальгия, потребность вернуться, как будто я рассталась с «Местью прилива» не полчаса назад, а целый год. Острое желание возвратиться домой. На велосипеде я бы за десять минут добралась, а то и быстрее.

Открытые двери «Короны» тоже казались заманчивыми. Зайти и напиться вдрызг? Вполне себе вариант. Или проехать дальше по эспланаде, к садам, сесть там на лавочку и смотреть на реку. Марину я оттуда не разгляжу, но почувствую себя ближе к ней.

В итоге я села на велосипед и как раз въезжала в проем невысокой стены, чтобы попасть в замковый сад, когда в кармане у меня вновь зазвонил телефон Дилана. Я свернула к ближайшей скамейке, прислонила к ней велосипед и взяла трубку:

— Алло?

— Какого хрена ты творишь? — Голос Дилана.

— Ты сам сказал сматываться с баржи!

— Я не говорил мотаться по центру у всех на виду. Совсем умом тронулась?

Он следил за мной. Я оглянулась, как будто он стоял у меня за спиной. Никого не увидела.

— Где ты?

— Не важно. Где Джим, мать его?

— Сказал, что работает. В Лондоне. Скоро приедет за мной.

Тяжелый вздох. Молчание.

— Дилан, мне правда нужно поговорить с тобой.

— Возвращайся к шоссе. Там белый фургон. Видишь его?

Я оглянулась на эспланаду. От дороги меня отделял могучий дуб, из-за него высовывался зад белого фургона.

— Вижу.

— Так поторопись, на хрен! — рявкнул он и отключился.

Я запрыгнула на велосипед и поехала обратно к дороге. Пока доехала, дверь фургона уже открылась. На водительском сиденье ждал Дилан. Не улыбнулся, даже не взглянул на меня. Следил за дорогой, переводя порой взгляд на зеркало дальнего вида, проверяя, кто подъезжает сзади. В приоткрытое окно он скомандовал:

— Велосипед поставь сзади. Садись там, закрой дверь и держись покрепче.

Я повиновалась. Кое-как втащила велосипед на ступеньку, протолкнула куда-то в темноту. Прислонить было не к чему, уложила его набок. С грохотом захлопнула дверцу и не успела даже сесть на голый деревянный пол, как фургон тронулся.

Я торопливо плюхнулась на пол, уцепилась за седло велосипеда, не давая ему соскользнуть к задней дверце. Внутри было темно, только через щелку дверцы просачивался свет. Фургон резко свернул влево, затем направо. Сердце колотилось, я поспешно соображала: еще один поворот — и мы поедем в сторону марины. На прямом участке я переместилась к задней дверце, нащупала деревянные перила. Держась одной рукой за перила, другой — за велосипед, я приготовилась еще к одному повороту и крутому подъему к деревушке Борстал: тяжелый велосипед, как самоубийца, пытался выброситься через заднюю дверцу.

Дилана я видела только мельком, когда садилась. Выглядел он скверно, хуже, чем после нескольких бессонных ночей с большим количеством водки. Я удивилась, как взволновала меня встреча с ним.

Поверх грохота двигателя я расслышала сквозь деревянную перегородку, отделявшую кабину от грузового отсека, его вопрос:

— Ты как там?

— Нормально. Куда мы едем?

— Недалеко. Скоро остановимся.

На вершине холма он притормозил. Защелкал поворотник. Как я и думала, он свернул вправо. Мы ехали к марине. Вниз под гору и опять вверх. В темноте я представляла себе путь, который проделала с утра, только в обратном направлении: мимо собора, мимо супермаркета. Сейчас сбавит скорость, снова повернет направо.