Интенсивная терапия - Юлия Вертела

Проснувшись, опять пребываю в странном состоянии потерянности.

Плачу. Когда вспоминаю о маме, родителях, себе.

Жду. Сама не знаю чего, но жду.

Дышу. Надеждами, замыслами. Все придумано? Возможно.

Сегодня снилось, что ела клубнику.

For what is a man? What has he got?

If not himself – Then he has naught.

To say the things he truly feels

And not the words of one who kneels[5].

Февраль 2010. Царское Село

Звоню в «скорую» около десяти вечера.

– Можно вызвать врача?

– Вы умираете?

– Нет, конечно, – отвечаю уверенно.

– Тогда ждите утра.

К полуночи я уже была не в столь приподнятом настроении и еще раз набрала 03.

– Ну, что у вас?

– Температура 39,5, ноги болят, трудно ходить.

– У нас с такими симптомами врачи на «скорой» всю ночь работают.

Мне стало стыдно. И в третий раз я позвонила уже утром. После чего окончательно убедилась, что «скорая» живым недоступна.

– Вызовите сначала участкового. Если потребуется, он направит на госпитализацию.

– Участковый в течение дня, – отчеканил какой-то полуробот в регистратуре.

Дожидаясь решения своей участи, решила вызвать сыну врача из детской поликлиники. У него намечались признаки ОРЗ, и бабушка паниковала.

– Тебя заберут в больницу, а я с ним что делать буду?

В детской поликлинике поинтересовались:

– Какой фирмой и в каком году выдан страховой полис?

Услышав ответ, тут же огорошили:

– Ваш полис устарел. Пока не поменяете, не обслуживаем.

– Но у ребенка кашель и температура.

– Да хоть чума! Страна не резиновая, граждан и так много. Впрочем, вы можете заплатить двести пятьдесят рублей, и врач будет...

Пытаясь осознать полученную информацию, лихорадочно ищу свой собственный полис. Попутно объясняю бабушке, что у нас страна не резиновая...

– Лечи внука народными средствами!

Участковая, добравшаяся до меня уже в сумерках, с ужасом рассматривает распухшие с красными узлами ноги:

– Последний раз такие ноги я видела в блокаду.

Утешаю себя тем, что это всего лишь шутка, врачу не больше тридцати.

– Собирайте вещи. И ждите сантранспорт.

– Это долго?

– А вы как думали?

– Тогда можно я без него? Больница-то рядом.

– По правилам вы должны ехать на сантранспорте, иначе вас не примут.

Около восьми вечера меня сбросили в приемном покое.

На соседней койке девушка с серым лицом рассказывала врачу, с какого года она инфицирована СПИДом. Вид у нее был пострадавший – порезы, побои. После ухода доктора она доплелась до туалета и обильно залила пол и раковину кровью. Поступившая с гипертонией пенсионерка поскользнулась на кровавом полу и въехала головой в стену, так что синяя шишка налилась над бровью. На возмущенные возгласы вышла сонная санитарка. Чвякнула два раза тряпкой и назидательно заметила:

– Здесь вам больница, а не институт благородных девиц.

В двенадцать ночи после четырех часов ожидания, измерения температуры и подробного заполнения медицинской карты флегматичный врач в шлепанцах сказал мне, что мест на отделении терапии нет.

– Звоните завтра, может, освободятся. А сейчас идите домой.

– Идти? – обалдела я.

– Ну да.

– А сантранспорт?

– Обратно без сантранспорта.

– А какие лекарства пить?

– Что пили, то и пейте...

Когда сгребала в кулек полотенце и тапки, отчего-то припомнилось «и пошли они солнцем палимы...». Однако солнца давно не было, была полночь и мороз минус двадцать. Я поежилась на порожках приемного покоя, думая, как переступить через обширную корявую наледь. Сделала шаг пошире, пятка предательски заскользила, поехала, поехала... и тело с какой-то внутренней безнадежностью обрушилось. Руки, как крылья, ударились о лед.

Обратно в приемный покой меня завозили на каталке. Посмотрев список, все тот же флегматичный врач сказал, что есть места на хирургии и теперь мне туда в самый раз.

Медсестра закатила меня в полутемную палату и посоветовала:

– Занимай вон ту койку у стеночки, вчера на ней старушка умерла. Очень хорошее место, не дует.

– Спасибо, – обрадовалась я, что не дует... и провалилась в счастливое забытье.

Однажды цыпленок Цуп-цупутис клевал коноплю. Подкралась хитрая лиса, хотела было схватить его, да не тут-то было. Петух увидал лису, взлетел на забор и закричал: – Эй, наш Цуп-цупутис в опасности, спасите Цуп-цупутиса! Услышала петуха свинья, услышали петуха овцы, услышали собаки – все дружно бросились на выручку, прогнали лису и спасли Цуп-цупутиса.

Литовская сказка «Два цыпленка»

Лето. Зелено. Тихо. Как на острове... Пациентов в Институте гриппа немного – каждый понедельник забрасывают по «скорой» несколько человек. Больные занимают просторные палаты стационара, большая часть из которых пустует. После ремонта в помещениях светло, уютно. Кормежка вкусная! Персонал ласковый! Поискать, что ли, книгу благодарностей? Работники института тоже подлечиваются в клинике – урывками: то врач забежит себе капельницу сделать, то сотрудница – на массаж. Юра – работник вивария. Он объявился в девятой палате, сразу закрутив вокруг себя вихрь сумятицы и восклицаний. Раздеваться не хотел:

– Я в больнице не могу, страшно боюсь перед врачами раздеваться. Увидят мой голый живот, сестрички молоденькие... – хихикает, как в детском саду. Нелепые байки травит в коридоре...

Все в нем привлекает внимание: манера одеваться, манера говорить, и сам взгляд его – бесхитростный и хитроватый – как у ребенка. Блеснет черными глазищами – словно молнию метнет, и тут же кроткий такой сделается, тихий, почти забитый...

– Мне сон был, что в тридцать три года меня убьет казуар. Сейчас мне сорок пять, а единственный казуар сдох в зоопарке еще в семидесятых. Потом был сон, что завел я птицу крокодилоеда и гулял с ней по Васильевскому, – ловлю обрывок Юриной речи уже в столовой, и уши мои расцветают. – Много лет снился мне китоглав абу-маркуб, он водится в верховьях Нила...