Зыбучие пески судьбы - Ирина Грин

– Тимур Михайлович, – вмешался в разговор программист, – вы считаете, что эта Соколова Александра Сергеевна и есть Кира Ермолаева?

– Есть такая мысль, – отозвался Тимур. – Надеюсь, ты поможешь проверить.

– Да, мон женераль! – по-военному козырнул Федор.

– К пустой голове руку не прикладывают, – прозвучал голос Рыбака, который в этот самый момент вернулся с Асей от Щедрого и не преминул ущучить программиста.

Лебедев вытаращил глаза, раздумывая, как бы подостойней парировать обидные слова Рыбака, но тут Кристина примиряюще сказала:

– Женераль у нас сейчас ты.

По радостному блеску Асиных глаз без слов было ясно – им удалось достать записи с камер видеонаблюдения. Похоже, Щедрый был сейчас рад любой помощи.

– Тут записи за два дня, – сказал Иван, вручая флешку Федору. – Что собираешься делать?

– Сейчас запущу программку, и, надеюсь, к утру будет результат.

Рыбак скептически усмехнулся.

– Что-то нет у меня доверия к твоей технике. А вдруг она не распознает? Мы с Асей Щедрому поклялись, что результат непременно будет.

– Иван Станиславович! – вспылил Лебедев.

– Тише, тише, – примиряюще выставила перед собой ладони Кристина. – Предлагаю такой вариант: Федор каждому делает копии, делим записи на четверых, и каждый просматривает свой отрезок времени.

– А четверо – это кто? – поинтересовался Федор.

– Ася, Иван, Тимур и я, – пояснила Кристина.

– А я? – возмущению Лебедева не было предела.

– Подожди, ты же будешь искать с помощью программы! – возразила Кристина.

– Моя программа в помощи не нуждается! Я вполне могу просматривать записи параллельно с ней.

– Отлично, – улыбнулась Кристина. – Тогда работаем.

Через четыре часа бесполезных поисков она предложила сделать перерыв. Федора, как самого быстрого, отправили в круглосуточный супермаркет за едой, Тимур сварил свой фирменный кофе, Ася с Кристиной сообразили бутерброды из принесенных Лебедевым продуктов.

– К следующему перерыву закажем пиццу, – проворчал он, нагрузив на ломтик батона здоровенный шмат колбасы и накрыв это сооружение листом салата.

Но следующего раза не случилось. Как только, покончив с едой, команда «Кайроса» вернулась к работе, Ася вдруг удивленно произнесла:

– Кажется, у меня что-то есть.

Все, мигом оставив просмотр изрядно надоевшего кино, окружили ее стол.

На остановленном кадре действительно была Луиза – в жилетке с эмблемой службы доставки, бейсболке, скрывающей верхнюю часть лица, и с большой сумкой в руках.

– Звони Щедрому, – скомандовал Иван.

Кристина с сомнением посмотрела на часы – половина третьего.

– Звони, – подтвердил Тимур.

Кира сидела за столиком в маленьком кафе, которое находилось как раз на середине пути от дома до моря. И если дома отсюда видно не было, то море – вот оно, бирюзово-синее, искрящееся от растекшегося по его поверхности солнца и слепящее глаза. Вот уже скоро два месяца, как они живут в этом благословенном крае, а Кире до сих пор не верится, что это не сон.

Казалось, сейчас она проснется и снова увидит перед собой составленный Негодой список дел, которые нужно уладить перед отъездом. Как же она тогда испугалась – ей за всю жизнь столько всего не переделать. Но оказалось, что список этот Негода оставил скорее для себя. Вскоре все закрутилось-завертелось, и Кира только успевала отмечать галочками выполненные пункты.

Еще до выписки из больницы Бронислав Федорович свозил Киру в гостиницу, где жила Александра Соколова и где в камере хранения дожидались пропавшую хозяйку ее вещи. Нисколько не колеблясь, администратор выдал Кире чемодан, в котором кроме вещей лежали документы: паспорт, диплом об окончании Росланского колледжа, карточка пенсионного страхования и медицинский полис.

– Отлично, теперь нужно подать заявление об утере паспорта, чем мы сейчас и займемся, – сказал Негода, рассматривая бумаги.

– Так вот же он – паспорт, – возразила Кира.

– Так надо, – лаконично отозвался Бронислав Федорович.

И только получив через три дня новенький, хрустящий паспорт, Кира поняла, зачем все это было нужно – с паспорта на нее смотрела она сама, а не другая девушка, пусть даже очень похожая на нее.

Выписавшись из больницы, Кира в сопровождении Негоды съездила в Гореловск, чтобы выставить на продажу квартиру. Из вещей, оставшихся в отчем доме, Кира взяла только альбомы с фотографиями и изрядно потрепанный тетрадный листок, исписанный с двух сторон крупными буквами с рецептом пасхального кулича, начинающимся со слов: «Взять муку по сорок одной копейке…» Решился вопрос и с пенсией Матильды. На ее счету за время, пока она не снимала деньги, скопилась довольно круглая сумма. Кира хотела купить на них билеты на поезд, но Негода не разрешил.

– Деньги вам очень пригодятся, не торопись тратить.

И купил билеты за свои. Он выкупил сразу два купе: в одном на нижних полках разместились мама и Матя, а на верхних – Кира и Матины помидоры, без которых та – хоть убей – ехать отказывалась наотрез. В другом купе разместился Негода и немногочисленные пожитки трех женщин, а также купленный для Киры велосипед.

В Симферополь они приехали ранним утром. Железнодорожный вокзал поразил Киру красотой. Белоснежная колоннада, через которую они прошли на привокзальную площадь, напоминала античный храм, а высокая башня с часами – сторожа, охраняющего его покой.

На площади их уже ждал микроавтобус. Расторопный водитель, молодой мужчина с дочерна загорелым лицом и густыми черными бровями по имени Дамир, быстро разместил пассажиров, багаж, и путешествие началось. Ехали почти три часа: по городу, по выжженной степи, а затем по горному серпантину. Микроавтобус натужно гудел, хрипел, кашлял. Казалось, еще немного, и путешественникам придется идти пешком. Но опасения оказались напрасны.

– Приехали, – сообщил Дамир, и Кира увидела прямо перед собой словно выросшие из-под земли ворота.

Дом показался ей еще более красивым, чем на фотографиях. Несмотря на яростный солнцепек, внутри было прохладно. Кира взбежала по лестнице на второй этаж, распахнула дверь на террасу, увидела море и слившееся с ним небо. И это небо-море или море-небо было огромным, а выше его, до самого горизонта, карабкались по горам и холмам к самому солнцу виноградники. Еще выше вздымались к солнцу скалы. Кира замерла, зачарованная этой красотой.

– Вот видишь! – донесся снизу голос Мати. – Виноградники растут! Значит, и помидоры будут расти.

И тут до Киры донесся смех – радостный, искренний женский смех. Мама? Мама смеется? Господи, сколько же лет Кира не слышала ее смеха! Она сбежала по лестнице в небольшую гостиную, одновременно являющуюся кухней. Мама сидела во главе большого обеденного стола и с улыбкой смотрела на Матю.