Зыбучие пески судьбы - Ирина Грин

– И все-таки не верится, – покачала головой Кристина, – что такая рафинированная барышня запросто открывает замки.

– Она занималась этим с детства. Когда живешь с прижимистыми родителями, волей-неволей научишься открывать их тайники. А наличие мужа-скупердяя отполировало это умение до зеркального блеска.

– Остается непонятным, кто порезал Кристине колесо, – задал вопрос Иван.

– Это совсем другая история, – усмехнулся Щедрый. – Думаю, когда-нибудь мы это узнаем.

– А что с «Ветром»? – спросила Ася, когда Щедрый ушел, предварительно выпив кофе с припасами из стола Федора.

– Дует, – улыбнулась Кристина. – «Ветер» набирает силу.

– Но ведь Ермолаев четко выразил желание перекрыть ему кислород?

– Это было устное распоряжение. Птушкин сказал, что ему лично никаких указаний не поступало, а потому он не видит смысла резать курицу, несущую пусть не золотые, но все-таки вполне съедобные яйца.

За неделю до суда над Луизой Романо из Италии вернулся Глеб. По его виду было не очень похоже, что он отдыхал на берегу Неаполитанского залива. Осунувшийся, похудевший, бледный, он больше походил на привидение.

Сев на любимый стул Щедрого, он помолчал немного и спросил:

– Вам удалось отыскать мать Киры?

– Да, – кивнула Кристина.

– Я бы хотел ей хоть чем-нибудь помочь.

Кристина посмотрела на Асю, и та неопределенно пожала плечами.

Эта безмолвная пантомима не осталась незамеченной Глебом.

– Что вы переглядываетесь! Неужели вы не понимаете, что всей этой страшной трагедии могло бы не быть, если бы ваш сотрудник не проявил преступного безразличия к моей жене! Он должен сейчас сидеть на скамье подсудимых вместе с Луизой.

Иван ничего не ответил, словно речь шла о каком-то другом человеке, и это молчание еще больше оскорбило Ермолаева.

– На твоих руках кровь десяти человек! Будь я на твоем месте, наверное, повесился бы.

– Послушайте, Глеб Васильевич, – возмутилась Кристина, – попрошу вас не оскорблять моих сотрудников и не бросаться напрасными обвинениями.

«Аська теперь точно меня бросит, – подумал Иван. – Этот мудозвон, наверное, в чем-то прав. Это как эффект бабочки – бабочка в Крыму взмахнула крыльями, и в тундре произошло цунами. Хотя, может, наоборот, цунами скорее в Крыму, а в тундре бабочка? Бывают в тундре бабочки?»

– Ничего не напрасными, – возразил тем временем Глеб. – Вы тут чаи гоняете, а моя жена мертва.

И тут Ася хриплым от волнения голосом произнесла:

– Кира жива.

– Полно ерунду городить. – Голос Глеба был под стать Асиному.

– Федор, покажи ему, – скомандовала Ася.

Федор с лёту понял, о чем идет речь, нашел нужный файл и развернул монитор лицом к Ермолаеву:

– Пожалуйста.

Кристина не видела, что происходит на экране, она наблюдала за реакцией Ермолаева.

Какое-то время тот без особого энтузиазма смотрел на экран, но в какой-то момент лицо его дрогнуло и словно окаменело.

– А ну-ка… – Он отнял у Федора мышку, отмотал видео немного назад и максимально увеличил изображение. Он смотрел на призрачно-зеленоватое лицо жены, мокрое то ли от воды, то ли от слез, и впервые в жизни не знал, что делать и как жить дальше.

Уходя вечером с Асей из офиса, Иван ждал, что сейчас она скажет: «Ваня, нам надо пожить отдельно», или «Ваня, мы с тобой совсем разные люди». Но она молчала, напряженно думая о чем-то. Наконец, не выдержав неопределенности, Иван сказал:

– Ася, я все понимаю. Мы с тобой совсем разные люди, и я готов к любому твоему решению.

Она посмотрела на него задумчиво:

– А ты не скажешь «нет»?

– Нет, то есть да, я не скажу.

– Ну тогда женись на мне. Сколько можно?

Кира проснулась чуть свет. Сегодня у нее работа, а значит, надо приготовить еду на весь день, чтобы оставалось только подогреть. Она встала, потянулась, вышла на балкон. По утрам становилось свежо, хотя днем еще было по-летнему жарко. Скоро наступят холода, нужно будет что-то придумывать с отоплением – вдруг энергии солнечной батареи не хватит? Ее взгляд рассеянно скользил по рядам виноградников. Освещенные восходящим солнцем кусты казались прозрачными. Вдруг в конце одного ряда мелькнуло что-то красное. Вспомнился рассказ дяди Карима о старом Мансуре, обходящем виноградники. Тогда она сочла это вымыслом, одной из многочисленных легенд, которыми полнится крымская земля, а теперь имела шанс убедиться, что сказка может стать реальностью. Теперь она уже отчетливо видела, что по проходу между виноградными рядами идет человек. Ближе… Еще ближе… Он не так уж и стар – бодрая походка, темные волосы. Еще ближе, и на красной футболке отчетливо стала видна надпись «Лондон».

Не веря своим глазам, Кира слетела вниз, выбежала во двор, распахнула ворота:

– Глеб!

Вечером они сидели на берегу моря. Оно уже не светилось, но по-прежнему было теплым. Глеб вспоминал, как, выбежав из «Кайроса», направился прямиком в аэропорт, вылетел в Симферополь ночным рейсом, взял в аэропорту напрокат машину, долго плутал в виноградниках и наконец, плюнув на все, пошел пешком.

– Что мы будем делать дальше, Кира? – спросил он.

– Ничего, – с горечью ответила она. – Скоро ты уедешь, а я останусь. Может, еще когда-нибудь приедешь, а может, и нет…

– Неправильный ответ, – сказал он и развернул ее лицом к себе. – Я пробовал жить без тебя. Как-то хреново получается.

– Ты не понимаешь. Пока мама с Матей живы, я не брошу их. Им тут хорошо, а значит, и мне тоже.

– Значит, будем жить все вместе.

– Ты скоро заскучаешь без своего бизнеса и возненавидишь такую жизнь.

– Заведу бизнес здесь. Буду выращивать виноград, делать вино. Опять же – помидоры растить. Чем не бизнес?

– Помидоры – это блажь. Здесь же привозная вода, помидоры по себестоимости получаются как черная икра.

– А мы выроем колодец! Прямо завтра с утра начнем.

– Ты сумасшедший, – засмеялась Кира.

– Ну вот, видишь, сумасшедший – значит, свой. У нас будет филиал психиатрической клиники. Выкопаем колодец, построим еще пару домиков… А можно еще элитный дом престарелых. Тоже хорошая тема. Согласна?

– Глеб…

– Это значит «да» или «нет»? А замуж пойдешь за меня?

– Подожди, колодец – это одно, а замуж – уже серьезно. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку.

– В одну и ту же – может быть. Но я был женат на Кире Колобковой. Она и Александра Соколова – два разных человека. А значит, ты – другая река.