Библия бедных - Евгений Бабушкин

1 января 1944 года Красная армия берет 28 городов. Продолжается Житомирско-Бердичевская операция. Немцев выбивают. Война переломлена.

А на открытках впервые появляется Дед Мороз. Их целая серия. Дед Мороз в окопе. Дед Мороз заряжает пушку. Дед Мороз курит трубку и ехидно улыбается – и трубка, и усмешка очень сталинские.

А пока Сталин в образе доброго старца орудует на фронте, новогоднее обращение к народу снова читает Калинин. «Дедушка Калинин», как его называют, а еще – всесоюзный староста. Говорят, его речи действительно вдохновляли. Особенно солдатам нравился голос. Слушать его и сейчас приятно, остались записи. Он читает явно по бумажке, медленно, почти по слогам, окая и чтокая, как человек, недавно научившийся читать, что, конечно, неправда: он просто удачно имитирует крестьянскую речь, чтобы быть ближе к миллионам слушателей.

«Дорогие товарищи! Третий раз встречает наша страна Новый год в условиях жестокой борьбы с немецким фашизмом… Надо прямо сказать: сделано много. Конечно, это меньше, чем наше желание – полностью очистить советскую территорию от фашистских разбойников. И все же наши военные успехи огромны…»

1945

Той зимой Советский Союз – в зените мощи: сражаются 51 общевойсковая, 6 танковых и 11 воздушных армий. С октября по февраль продолжается Будапештская операция, Красная Армия выводит из игры самого сильного союзника немцев. Скоро конец и Германии. Новый, 1945 год встречают в окопах семь миллионов человек. Полтора миллиона из них умрут до того, как бой часов на Спасской башне возвестит наступление еще одного года.

А следующей зимой снова появляются мандарины.

Вынужденное предисловие

Автор помнит сам и напоминает вам о статье 280.1 УК РФ. Пять лет колонии могут дать за публичные призывы к нарушению территориальной целостности России. Поэтому все совпадения случайны, а все иностранные слова – «аншлюс», «аннексия», «Гитлер», «фашисты», – касаются Австрии и только Австрии.

Самый длинный дом

Между Венским лесом и Дунаем, на бывших заливных лугах, стоит Карл-Маркс-Хоф – когда-то самый длинный дом в мире, а сейчас просто красивое здание, километр с хвостиком.

Это памятник венской утопии. В двадцатые годы столицей правеющей Австрии правили левые. «Красная Вена» – так ее называют – победила безработицу, туберкулез и младенческую смертность. Построила бесплатные школы, бани, больницы и 25 тысяч почти бесплатных квартир в Карл-Маркс-Хофе и других «гемайндебау», муниципальных зданиях.

Мечтатели правили Веной. Они читали Фрейда, слушали Шенберга и спорили с Витгенштейном. «Мы сэкономим на тюрьмах и потратимся на молодежные клубы», – говорил врач Юлиус Тандлер, который сделал венскую медицину бесплатной.

«Эти социалисты создали самый успешный муниципалитет в мире», – говорил американский журналист Джон Гюнтер.

«Неудивительно, – добавлял он, – что их расстреляли».

Австрийцы в те годы интересовались политикой по-настоящему. О будущем спорили не в парламенте, а на пустырях и в подворотнях: кто выжил, тот и прав. В уличные боевые отряды вошли тысячи бывших фронтовиков. Справа сражался хеймвер, слева – шуцбунд. За левых были столичные рабочие – тогдашний креативный класс. За правых – лавочники, крестьяне и церковь. Правительство, конечно, тоже было за правых. И когда в феврале 1934 года хеймвер и шуцбунд столкнулись в очередной раз, правительство поддержало правых пушками.

Как-то зимой я шел вдоль Карл-Маркс-Хофа, последнего оплота шуцбунда. Шел четыре трамвайные остановки, 15 минут быстрым шагом – искал следы снарядов и пуль. У бесконечной красной стены мучил скейтборд африканский мальчик. На балконе сушили радужный флаг. На скамейке дремал дряхлый, но осанистый старик. Возможно, он своими глазами видел те бои, полторы тысячи трупов на улицах Вены, поражение Февральского восстания, конец утопии, начало австрофашизма – и аншлюс.

Самый главный фюрер

17 канцлеров за 20 лет – большую часть правителей Первой Австрийской республики не вспомнят даже по именам. Но был один, который отличился.

Диктаторы часто невысоки, а Энгельберт Дольфус был ну просто коротышка, полтора метра. По аналогии с Меттернихом его дразнили «Миллиметернихом». Но не в лицо. Опасно дразнить человека, который назвался фюрером за полгода до Гитлера.

Хотите превратить нормальную страну в диктатуру – берите пример с Дольфуса. Еще простым канцлером он принял несколько очень удачных законов.

4 марта 1933 года – распустил парламент;

7 марта – запретил митинги;

10 апреля – вернул в школы закон Божий;

10 мая – отменил все выборы;

20 мая – создал Отечественный фронт, такую специальную партию вместо всех прочих партий;

1 сентября – начал строить концлагеря;

11 ноября – вернул смертную казнь за поджог и вандализм;

16 февраля 1934 года – разгромил остатки левой оппозиции в Карл-Маркс-Хофе;

1 мая 1934 года провозгласил себя не просто фюрером, а бундесфюрером – федеральным вождем с почти неограниченными полномочиями.

Век спустя все эти сорта коричневого пахнут одинаково, но в 1934 году Италия, Австрия и Германия готовы были передраться. Как и Гитлер, Дольфус был за страну без радужных флагов на окнах, без африканских скейтбордистов и особенно без евреев. Но и нацистов не жаловал, даже запретил НСДАП. «Период правления партий закончился! – говорил он. – Мы хотим в Австрии немецкое государство на социальных, христианских, корпоративных началах с сильным, авторитарным руководством».

Гитлер тоже хотел немецкое государство, но свое. Поэтому 25 июля 1934 года полтораста очень вежливых, с иголочки одетых нацистов вошли в канцелярию бундесфюрера. Началась перестрелка, пуля попала Дольфусу в горло. Он мог и выжить, но отречение подписывать не стал, поэтому истек кровью – очень маленький человек на очень большом диване.

Гитлер собирался ввести войска и объявить о счастливом воссоединении немецкого народа, но это означало ссору с Муссолини, у которого на Австрию тоже были планы. Если бы не четыре итальянские дивизии, стоявшие наготове в Южном Тироле, аншлюс случился бы на четыре года раньше.

Самая важная миссия

Последний канцлер Первой Австрийской республики, Курт Алоис Йозеф Иоганн фон Шушниг, как и Гитлер, сражался в Первую мировую. Как у Гитлера, у него были усики и мундир, а на мундире значок – но не свастика, а костыльный крест, символ Отечественного фронта. От Гитлера Шушниг выгодно отличался очками и очень высоким ростом. Вид у него был исключительно интеллигентный. Этим он и запомнился. А еще хаотичными попытками сохранить независимость Австрии, когда на Австрию всем уже было плевать.

«Германский рейх не в силах терпеть страдания десяти миллионов немцев за его пределами», – объявил Гитлер по радио 20 февраля 1938 года.