Ожерелье невесты - Кэт Мартин

– Вы замужем несколько месяцев, миледи. И ваш муж очень зрелый мужчина.

Боже, у нее будет ребенок от Корда! Радость сменилась острым приступом страха. Корд ведь считает, что она была близка с Джулианом Фоксом. И может решить, что ребенок не от него.

Эта мысль вызвала новое бурление в желудке, на лбу выступил пот.

– Вам, наверное, лучше сесть, миледи.

Она опустилась на стул перед туалетным столиком, мучительно стараясь все обдумать. Ей надо написать Джулиану, умолить его объясниться с Кордом. Ей надо поговорить с сестрой, с лордом Перси. Может быть, вместе они смогут убедить Корда, что она никогда не изменяла ему.

– Что с вами, миледи? Вы не рады, что у вас будет дитя?

Тори взглянула на Эмму и постаралась улыбнуться:

– Я очень рада, Эмма.

Но она не могла поделиться новостью с Кордом. Не сейчас. Только после того, как она найдет способ убедить мужа, что ребенок его. Ей надо, чтобы он поверил в ее любовь и верность, а этого не случится, пока они живут отдельно.

Тори повернулась к Эмме:

– Мне нужна ваша помощь. Я хочу собрать вещи.

– Вы намереваетесь путешествовать, миледи? Тори встала со стула.

– Да, Эмма. Путешествие будет очень коротким. Мы перебираемся в комнаты хозяина.

* * *

Корд вернулся домой уставшим. Он отужинал в клубе, пробыв там несколько дольше, чем предполагал, и теперь ранение снова дало о себе знать. Вдобавок встреча с банкиром прошла не так гладко, как он планировал.

На следующий день ему предстояла двухдневная поездка в Уотфорд – там намечалась выгодная сделка. На этот раз он собирался взять с собой Викторию.

Одна мысль о ее теле заставляла его содрогаться от желания. Он не был близок с ней с той ночи на «Соловье». Последние несколько дней Корд возбуждался каждый раз, когда она входила в комнату. Ему требовались все его силы, чтобы держать себя в руках, он хотел дать ей время увериться, что он именно тот мужчина, который ей действительно нужен.

Войдя в дом, он поискал Тори глазами.

– Вы не знаете, где я могу найти леди Брант? – спросил он Тиммонза, стараясь придать голосу беспечность.

Тиммонз принял у него шляпу и перчатки.

– Ее светлость после ужина удалилась к себе, милорд.

Дворецкий помог ему снять пальто, и Корд поднялся наверх, снедаемый нетерпением увидеть жену, что ему совсем не нравилось.

Он был влюблен в Викторию. И от этого чувства не мог избавиться. Но он не желал вести себя как неоперившийся юнец.

В спальне Тори не оказалось. Он спросил у одной из камеристок – та тоже не знала, куда подевалась его жена.

– Она совсем недавно была здесь, милорд. Может быть, вышла подышать воздухом?

Тревожное беспокойство овладело Кордом, он тут же подумал о Джулиане Фоксе, но отбросил эту мысль. Она где-то здесь. Надо просто найти ее.

Почувствовав озноб – одежда стала влажной от еще не прошедшей слабости, – он прошел в свою спальню, чтобы переодеться. Корд развязал и снял галстук, сбросил пальто, снял жилет и через голову стянул рубашку. Он уже собрался позвать камердинера, чтобы тот помог ему снять туфли, когда услышал голоса в своей ванной комнате.

Дверь ванной была прикрыта. Подумав, что там могли убирать служанки, Корд повернул ручку двери, вошел и замер при виде Виктории, сидящей в его медной ванной.

– На сегодня все, Эмма, – сказала она. – Спасибо.

Светленькая служанка покраснела и почти выбежала из комнаты, а Виктория улыбнулась ему. Улыбка была какой-то неуверенной, и Корд недоумевал почему.

Она откинулась на изголовье ванны, ее прекрасное тело просвечивало через тонкий слой белых пузырьков пены. Стоило ей сделать движение, как пена сползала, обнажая округлые холмики грудей с маленькими розовыми сосками. Ее каштановые волосы в мелких локонах были забраны вверх, но несколько блестящих прядей выбились и прилипли к шее.

Ее губы сложились в манящую улыбку, однако неуверенность осталась.

– Добрый вечер, милорд.

Никогда ему не приходилось видеть ничего более соблазнительного. Виктория редко заходила в его комнаты и никогда прежде не пользовалась его ванной. Глядя на нее, он удивлялся, как это раньше не додумался брать ее с собой в ванну – он мог бы делать это давным-давно.

Она немного подвинулась, и из пены снова показались ее груди. Желание стало непереносимым, мышцы живота непроизвольно сжались.

– Я искал вас, – сказал он, с трудом произнося слова. – Мне не пришло в голову искать вас здесь.

– Может быть, теперь стоит это делать. Он удивленно поднял бровь.

– Вот как? И почему? – Он старался прийти в себя, но она вытянула тонкую стройную ножку и стала водить сложенной в квадратик тканью по влажной, блестящей коже.

Каждый удар сердца отдавался в паху. Корд хотел коснуться ее, прижаться ртом к ее влажной плоти. Он так хотел войти в нее, что его руки сжались в кулаки.

– С этого момента, – сказала она, – я намерена пользоваться этой ванной каждый раз, когда мне захочется. Я намерена делить с вами эту комнату. Я собираюсь спать в вашей постели каждую ночь и просыпаться с вами по утрам.

Это обещало блаженство. Но ее власть над ним еще возрастет.

– Что, если я откажусь? В конце концов, это моя комната.

Она встала, и пенная вода стекла с ее тела.

– Подумайте, как это удобно, милорд. Стоит вам захотеть, я тут, под рукой. Я смогу удовлетворить ваши желания в любое время. Я буду идти навстречу вашим самым безумным капризам…

Корд уже не мог сдерживать себя. Он прижал к себе ее мокрое тело и впился ртом в ее губы.

Он так долго не делал этого. Слишком долго.

Она застонала, поцеловала его в ответ и обхватила руками его шею.

– Корд… – прошептала Тори, и он почувствовал, что она дрожит. Она попыталась расстегнуть пуговицы на его панталонах, но он поймал ее руку и поднес к губам.

– Не сейчас. Не раньше чем я попробую на вкус каждый дюйм вашего тела. – Он вынул ее из ванной, поставил на ноги и поцеловал в шею.

В ванной комнате было тепло. Ее кожа напоминала горячий влажный шелк. Когда он начал целовать ее плечи, ласкать ртом пышные груди, голова у нее запрокинулась, и он услышал стон. Ее пальцы впились в его плечи – в паху у него продолжало пульсировать.

Когда он поднял ее на руки, вынес из ванной и положил на свою большую кровать, она срывающимся голосом произносила его имя. Но он не сразу овладел ею, не раньше чем заставил ее извиваться на грани освобождения. Виктория выгнулась дугой. Глубокими ударами он наполнял ее, и выходил, и наполнял снова. Ее ногти царапали ему спину, а он делал то, чего так страстно желал.