Кольца Джудекки - Вера Евгеньевна Огнева

жду, и как видите, не с пустыми руками. Знаете, что это такое? Вижу, знаете. И следа никто не найдет.

Дед на мгновение остановился. Тирада требовала большого количества воздуха, но старческие легкие вдыхали его с трудом. От волнения он прихватил лишнюю порцию и чуть не раскашлялся, икнул, превозмог и опять уставился на друзей.

— Мы только поговорить хотели, — вновь начал Илья. Ему не верили. Лицо Клавдия сейчас походило на древнюю маску гнева. Он уже все решил, не хватало формального повода, чтобы прикончить обоих.

Когда за спиной раздались неторопливые шаги, Илья весь сжался, предвидя скорый непонятный, но, надо полагать, мучительный конец. Дедок двинул одновременно обеими руками, — Сергей и Илья стояли недалеко друг от друга, вполне мог достать, — но остановился на середине движения и замер как муха в янтаре. Больше того, некая сила двинула его к самой стенке. По судорожным движениям деда, Илья сообразил, тот хочет вырваться из невидимого капкана, и не может.

Руслан остановился между Сергеем и Ильей. Развернутые к стене ладони, удерживали кровожадного Клавдия. Такой трюк они уже видели на очистных. Только тогда было заметно, что его сил катастрофически не хватает. Сейчас он держал человека без видимого усилия. Они отважились пошевелиться.

— Вовремя, ты, — Сергей на всякий случай отошел к самому устью комнатки. Зловредный старикашка, если и вырвется, не достанет. Илья последовал его примеру. Руслан тоже чуть отступил и, кажется, ослабил хватку. Клавдий качнулся, топорик выпал из руки. Ладно, хоть не задел владельца.

— Зачем ты им угрожал? — тихо спросил Руслан.

— Они…  Они…  Они пришли из Дита.

— Я тоже. Нас всех осудили. Нет. Не так. Я пошел добровольно.

— Значит, убить меня должен ты? — Клавдий теперь походил на рваную куклу. Стилет болтался в руке как пришитый.

— Ты бы ножиком не размахивал, — посоветовал Сергей. — Спрячь, еще сам поранишься.

— А? — Клавдий посмотрел на оружие, будто впервые видит. — Да. Какой теперь прок. Вас трое, кто-то да останется, чтобы меня убить.

— Почему ты считаешь, что мы пришли за тобой?

— А? — он отвлекся, засовывая клинок в ножны. Руслан подобрал топорик и аккуратно поставил у стенки, подальше. Но Клавдий даже не посмотрел в его сторону; кое-как справившись со стилетом, опустился на край скамьи и ссутулился, разом превратившись в подобие, изглоданного временем и червями, пенька.

Илья тоже сел. Ну, никак он не ожидал в благостном мирном раю нападения от безобидного, привечающего ребятишек дедульки. Вообще ничего подобного не ожидал. Жизнь исподволь начала превращаться в череду не обязательных обязанностей и вечных, бездумных праздников.

В голове стоял гул. Властно потянуло в сон — улечься прямо тут, на пол, и обо всем забыть. Проснешься новым человеком, строителем светлого Райского будущего.

— Не спи — замерзнешь, — кулак Сергея чувствительно ткнул в бок — Эй, штрибан, — обернулся Углов к хозяину лаборатории, — Кого ждал-то? Расскажи. Нам обратно топать, повстречаем твоих друганов, маляву передадим.

Углов ерничал, скрывая, только что пережитый страх. Клавдий застыл лохматой кучей. Руслик подошел, поводил руками над головой, тот очнулся:

— Я долго ждал. Еще когда уходил из Дита знал, что меня не оставят в покое. Дотянулись. Владыка…  старец…

Интересно, кого этот памятник былых эпох назвал старцем, не иначе, петикантропа. В душе Ильи проклюнулась способность к истерическому юмору. Но спросить он не успел. Заговорил Руслан:

— Поверь мне, если не хочешь верить им. Нас никто не отправлял, тебя убить. Здесь вообще нельзя убить человека. Или, почти невозможно. Появись у кого-нибудь такое намерение, сама природа воспротивится. Остановится занесенная рука. Разве ты, прожив тут так долго, не заметил, что люди на плато меняются? Ты сам не смог нанести удара…

— Я бы смог! — перебил старик. — Я готовился к нему много лет. Каждый день я резал себе руку или ногу, терзал свою плоть, только за тем, чтобы в нужный момент вспомнить свою ненависть и нанести удар. Я бы смог!

Он задрал рукав рубахи. От запястья до локтя кожа была исполосована старыми и свежими рубцами. Тоже самое на ногах. Самоистязание — как форма сохранения личности, или способности совершить грех даже в раю? Илье стало тошно до головокружения. Зачем?

— Ты бы умер в следующий миг, после нанесения удара, — ровно сказал Руслан.

— Нет. Мне помогла бы выжить моя ненависть.

— Кончай базар, — Сергей решил перевести разговор из высоких эмпирей в обыденное русло. — Мы вообще-то тебя по делу искали. Елена посоветовала, переговорить с тобой, прежде чем драпать отсюда. — Илья проигнорировал гримасу неверия, что прикипела к лицу старика. — Мы не останемся на плато. Не знаю, вернемся ли в город Дит, возможно, осядем где-нибудь по течению реки, или вообще не дойдем. Дорога не самая простая. Твои советы нам бы очень пригодились. Да и про город ты больше нашего знаешь.

— Я вам ничего не скажу.

— Почему?

— Даже если вас никто не посылал, даже в таком случае вы ничего от меня не услышите. Вдруг вам удастся вернуться и попасть за стену? Там вы быстренько выложите все, что знаете. Они-то, дурачье зажравшееся, считают, что люди идут в отряды на верную смерть. Отсюда не возвращаются.

Клавдий не понимал, что противоречит сам себе. Отправкой в отряды его приговорили к смерти. Зачем тогда присылать убийц? Или синильный сумбур, вне зависимости от желания хозяина, отразил истинное положение дел — те, кто его сюда загнал, не уверенны в результате и по сему устроят-таки инспекцию, посмотреть все ли ладно? А если что не так — исправить. Интересно: стариковская паранойя — результат дитовских передряг, или дороги через сельву?

— Кто живет за стеной? — надавил Сергей.

— Не скажу!

— Руслан, — в голосе Углова появилась нехорошая оттяжка. — Можешь его потрясти?

— Не могу.

Сергей дернулся, но настаивать не стал:

— Мы не собираемся возвращаться в город, но, что там творится, знать не мешает. Я давно подозревал, что за стеной живут люди. Женщин туда уводят? Илья смотрел по приходным книгам. Женщины пропадают сразу после карантина и не возвращаются. А те, которые живут в слободах, все как одна изуродованы. Растолкуй.

— Люди? Ты спрашиваешь, живут ли там люди? Нет! Их так называть нельзя. Они — боги. Они себя считают богами! — внезапно выпалил Клавдий, но тут же осекся и замолчал.

— Вот оно что, — протянул Сергей. — Выходит, ты сам среди них обретался, потом тебя за что-то турнули. Колись.

Илье стало тошно. Сергей издевался