📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыБиблиотека географа - Джон Фасман

Библиотека географа - Джон Фасман

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 69 70 71 72 73 74 75 76 77 ... 120
Перейти на страницу:

«КЛЕТКИ КАГАНА» (ОГОНЬ)

Внутренний огонь — суть небесная любовь. Я обнаружил это, когда опалил себе руку в процессе манифестации огня внешнего, пытаясь прикурить трубку в тот момент, когда висел вверх ногами на балке под крышей.

К. Мортмеин. Несравненный дракон

— Название восходит к арабскому слову «ашк», что значит «любовь». Это город любви.

Гид ухмыльнулся и слегка повернулся к человеку, которого сопровождал. Тот больше посматривал на пол каменного балкона, нежели на открывавшийся перед ним вид. Внизу у его ног шевелился и выгибал хвост черный скорпион размером с гранату. Гид тоже его заметил, несколько раз ткнул своей тростью и ловко скинул с балкона.

— В школе играл в хоккей. На искусственном катке для офицеров.

Потом гид стал указывать тростью на достойные внимания объекты, время от времени поворачиваясь к своему подопечному, чтобы понять, доволен ли он, и улыбаясь ему угодливой неискренней улыбкой. Из рукава его халата торчала длинная нитка, которую он украдкой пытался оторвать. Нитка не поддавалась и после каждого рывка становилась все длиннее, а рукав халата — на долю миллиметра короче. На горизонте перед стоявшими на балконе людьми проступали очертания горы Копетдаг, похожей на кусок скомканной темно-красной фольги. Пыльный город, казалось, накрывало облако мутной взвеси, отчего он словно не попадал в фокус, а его очертания менялись с каждым порывом ветра. Пересекавшиеся улицы и переулки образовывали почти идеальную сетку — отличительная черта советской архитектуры, требовавшей от планировщиков симметрии и не допускавшей каких-либо проявлений художественности.

— Новый город. Совсем новый. Сорок лет назад землетрясение почти полностью разрушило прежний Ашхабад.

— Я читал. Но не помню, чтобы кто-либо говорил об этом.

— Действительно. В те годы мы не…

— Землетрясений в социалистических странах не бывает — так, что ли? — На умудренном жизнью лице гостя мелькнула многозначительная усмешка.

— Не в этом дело… Стальной орел вел нас к славному будущему, и мы строили самое передовое государство на Земле. Работали в гармонии с природой. Усовершенствовали ее. Разве могла природа обратиться против нас?.. Вы помните это время?

— Помню.

— Могу я спросить, где вы были в те годы?

— Я тогда еще не родился. Но сейчас работаю в Ростове-на-Дону на кафедре истории и марксистско-ленинской диалектики и много читал о тех годах. Трудное это было время, особенно в южных республиках.

Гид, больше по привычке, чем по необходимости, огляделся, прежде чем снова повернуться к своему подопечному, и тихонько прищелкнул языком, угодив при этом его кончиком в дырку, образовавшуюся на месте трех передних зубов. Люди здесь до сих пор не говорят о таких вещах вслух. Ходили, правда, разговоры о каком-то новом мышлении, модном нынче в Москве и Ленинграде, но до этого забытого Богом региона подобные веяния еще не докатились.

— Как прикажете вас называть — «профессор», «товарищ» или, как это сейчас повелось, «господин»?

— Называйте как хотите, но «профессор Остров» меня вполне устроит.

На самом деле это был далеко не лучший вариант. Он в первый раз изображал из себя русского, и хотя знал язык превосходно, кавказский акцент, от которого так и не сумел избавиться, время от времени прорывался в его речи. Он надеялся, что этот его акцент примут за южнорусский, потому и говорил всем, что приехал из Ростова-на-Дону.

Естественно, и взятая им фамилия, и профессорская должность подтверждались соответствующими документами — идеально изготовленными и имевшими все необходимые подписи и печати. Советы заменили православные церковные иконы, изображавшие святых с запавшими глазами и траурными лицами, на всевозможные бумажки с подписями и печатями. Регистрируясь в гостинице «Турист», он протянул дежурной официальное письмо с печатью из технического института Ростова-на-Дону, представлявшее его как исследователя-историка, приехавшего в Ашхабад для изучения туркменских народных промыслов, продукцию которых можно найти на толкучем рынке. Дежурная посмотрела на него со скрытым превосходством, свойственным провинциальным мелким служащим, обладавшим хоть какой-нибудь властью, и, то и дело оглядываясь и втягивая голову в плечи, словно черепаха в свой панцирь, повела по коридору в номер. Показав ему комнату, она сообщила, когда здесь дают горячую воду, и напомнила, что он должен оставлять ей ключ от номера всякий раз, уходя из гостиницы.

Руководство Ашхабадского народного технического института, желая выказать уважение приехавшему из России известному ученому, обеспечило профессора Острова гидом. Он отверг первых четырех кандидатов на эту должность и остановился на пятом, по имени Мурат, поскольку приехал в Ашхабад, чтобы с ним встретиться. Мурат стоял на балконе, грыз фисташки и выплевывал шелуху за парапет, пребывая в полном неведении относительно этого обстоятельства, что, надо сказать, значительно облегчало задачу.

Чтобы стать Островым, Абульфаз начисто сбрил бороду, выстриг на макушке «лысину» и обрядился в поношенный мешковатый синий блейзер, на лацкане которого красовался значок с изображением Ленина. Костюм дополняла дешевая белая рубашка и потертый запятнанный галстук красного цвета. Приподняв брови и опустив уголки рта, то есть придав себе вид человека вдумчивого, но критически настроенного по отношению к окружающему, он посмотрел на своего гида, и тот под его взглядом торопливо сунул фисташки в карман и отлепился от балконного парапета.

— Ну что, пойдем? — спросил Абульфаз.

— Как скажете, товарищ профессор. Куда бы вы хотели отправиться?

— Как вы, наверное, знаете, я приехал сюда, чтобы исследовать и описать некоторые изделия традиционных туркменских промыслов, в частности ковры…

— Ясное дело. Думаю, вам надо на толкучку — я правильно понимаю? Но сначала необходимо договориться о транспорте.

— Разумеется. Надеюсь, через час вы будете ждать меня с машиной у входа в гостиницу. Полагаю, за частное транспортное средство придется платить мне, ну а коли так, пусть это будет легковая машина, способная возить нас весь день и при этом не ломаться.

— Понятно. Через час буду.

Через шестьдесят минут и тридцать две секунды Абульфаз — Остров и Мурат уже усаживались на заднее сиденье бордовой «Лады». Кузен Мурата — мощного сложения мужчина с такой густой бородой, что она казалась прикрепленным к нижней части лица париком, вел машину очень быстро и небрежно, словно положившись на волю рока, который, по его представлению, только один и управлял жизнью человека. Абульфазу приходилось ездить в местах и похуже и с еще более беспечными водителями, поэтому страха он не испытывал, но мифическому Острову такая езда определенно пришлась бы не по нраву. Поэтому он то и дело морщился, как от зубной боли, и вытирал у себя с лысины и лица пот, который умел вызывать особым напряжением мышц. Под мышками у него тоже образовались два темных полукружья. Мурат с кузеном беззаботно болтали о своих делах, переходя с туркменского на русский и вновь возвращаясь к туркменскому. Кузен время от времени всем телом поворачивался к Мурату и отчаянно жестикулировал, подкрепляя свои слова, а руль удерживал в нужном положении коленями.

1 ... 69 70 71 72 73 74 75 76 77 ... 120
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?