Признание в любви - Тасмина Перри

– А вы видели Клариссу после той вечеринки?

Джорджия кивнула.

– Только один раз. Я заметила ее случайно, на Регент-стрит. Я знала, что Кларисса тоже меня увидела, но она сразу же отвела глаза. Она знает, что виновата, и ей удобнее просто вычеркнуть из жизни обманутую кузину Джорджию. Кларисса не хочет, чтобы ей напоминали о том, что она сделала. Напоминали о вине, стыде, страхе.

– О страхе?

Джорджия тихо фыркнула.

– Страхе разоблачения, страхе скандала.

Она заплакала, и слезы покатились по ее бледному тонкому лицу.

– В ту ночь Эдвард сделал мне предложение, он надел кольцо мне на палец. Мы говорили о дне нашей свадьбы, о медовом месяце, о жизни, которая ждет нас в Нью-Йорке. Это похоже на поведение человека, который готовится совершить ужасное преступление?

Эми медленно покачала головой.

Джорджия ударила тонкой рукой себя в грудь.

– Он не лгал, Эми, он не лгал мне. Ни тогда, ни до этого, ни после. Если ты не веришь в это, значит, ты не веришь в любовь.

Голова пожилой женщины поникла, плечи задрожали от рыданий. Эми придвинулась к ней и обняла.

– Ну вот, теперь ты все знаешь. – Джорджия шмыгнула носом. – Вот почему я вынуждена была дать объявление в журнал. Вот почему я не имею ни малейшего желания праздновать Рождество со своей семьей.

– И поэтому вы никогда не были в Нью-Йорке.

– Наверное, я единственный директор издательства, который никогда не бывал в Нью-Йорке. – Джорджия тихо рассмеялась. – Но у меня не было сил ехать в город, где я могла бы быть по-настоящему счастлива.

– О Джорджия, мне так жаль!

Старая леди глубоко вздохнула и поднялась.

– Но довольно, не будем портить сегодняшний день. Все это было давным-давно. Эдварда не вернуть, сколько бы слез мы ни пролили.

Она наклонилась к вазе с цветами.

– Они очень красивые, спасибо, – сказала Джорджия. – Наверное, я поставлю их у окна.

Женщина сделала два шага и внезапно, споткнувшись, начала падать вперед, протянув руку к подоконнику.

– Джорджия!

Эми словно в замедленной съемке видела, как ваза падает на пол. Девушка бросилась вперед, подхватила старую женщину под мышки, приподняла и усадила ее в кресло.

– Я в порядке. Я в порядке, – повторяла Джорджия.

– Нет, вы не в порядке. – Эми уперла руки в бока. – Я позвоню вашему доктору.

– Эми, не надо, пожалуйста.

– Джорджия, с вами явно что-то не так. Мне кажется, вас обязательно нужно показать врачу.

– Нет. – К Джорджии возвращались силы.

Но Эми уже достала телефон.

– Скажите мне, как зовут ваших врачей. Я им позвоню.

– Это бессмысленно.

– Бессмысленно? – От беспокойства Эми повысила голос. – Мы говорим о вашем здоровье!

– Бессмысленно, потому что я знаю, что со мной не так. И мои врачи тоже это знают.

Эми показалось, что температура в комнате резко падает.

– И что же это? – почти что шепотом спросила она.

Джорджия махнула бледной рукой, словно это не стоило беспокойства.

– У меня были головные боли, странные обмороки, поэтому я прошла обследование. И в итоге врачи кое-что нашли. И справляются с этим.

– С чем справляются? – Эми едва осмеливалась дышать.

Джорджия молчала, словно не желала произносить диагноз вслух.

– Но с вами же все будет в порядке, правда? – Эми казалось, что она примерзла к полу.

– Ну, оперировать они не могут, все зашло слишком далеко.

– И что это значит? – дрожащим от волнения голосом спросила девушка.

– Это значит, что я умру, – спокойно и просто ответила Джорджия. – Но это рано или поздно случится со всеми, не так ли? Со мной это произойдет чуть раньше, чем я ожидала. Вот почему я должна была отправиться в Нью-Йорк.

– Список дел перед смертью, – сказала Эми так тихо, что едва расслышала сама себя.

– Это был единственный пункт, который был не вычеркнут.

По крайней мере, дождя не было. Эми прищурилась, глядя в серое небо и рассматривая дома через дорогу. Вон его квартира. Носки по-прежнему висели на балконе. Сосчитав окна, девушка определила номер квартиры Уилла и подошла к входу. «Ага, – подумала Эми, – я могла бы и не трудиться». На табличке рядом со звонками были написаны имена.

Она нажала кнопку напротив «Гамильтон У.», и наградой ей стал знакомый баритон из интеркома.

– Это Эми, – сказала она. – Из кофейни.

– Если ты насчет носков, то я как раз собирался их снять.

– Просто впусти меня, хорошо? – решительно произнесла она.

По сравнению с огромным вестибюлем и канделябрами в доме Джорджии подъезд в доме Уилла оказался маленьким и мрачным. Эми поднялась на два лестничных пролета, туда, где Уилл уже ждал ее на площадке, и протянула ему стопку конвертов, которые прихватила в коридоре.

– Твоя почта, – сказала она, направляясь прямиком к открытой двери в его квартиру.

– Входи, – саркастически фыркнул Уилл ей вслед.

За дверью был узкий коридор, ведущий в гостиную – маленькую, тесную и, конечно же, захламленную – ведь тут жил человек, который целый год сушит носки, – но зато изящно меблированную. Здесь были диван, кофейный столик, заваленный толстыми журналами, и книжный шкаф – вся мебель была подобрана со вкусом. На стенах за стеклом висели плакаты к кинофильмам: полноцветные яркие афиши классики Билли Уайлдера – «Джентльмены предпочитают блондинок», «Квартира», «Бульвар Сансет». Это была комната, фотографии которой едва ли разместил бы журнал для дизайнеров, но зато пространство было наполнено индивидуальностью владельца квартиры.

– Я тоже люблю эти фильмы, – сказала Эми, внезапно занервничав.

В конце концов, она без приглашения явилась в его святилище – поступок, не подобающий леди по любым стандартам, – а еще была не вполне уверена в том, что действительно хочет разбираться со всеми теми проблемами, о которых узнала сегодня утром в квартире Джорджии.

– Я только что от Джорджии, Уилл, – произнесла Эми, осознав, что раз уж она здесь, то пути к отступлению перекрыты. – Ей нездоровится. Она упала, когда я была там. А еще я выяснила целую кучу подробностей, о которых можешь не знать даже ты.

– Что? – встревоженно спросил Уилл. – Как упала? С ней все в порядке?

– Она умирает, Уилл, – сказала Эми, чувствуя, как дрожат ее руки.

Уилл изумленно смотрел на нее, пока Эми рассказывала ему обо всем, что случилось в квартире Джорджии. А когда она закончила, рухнул на стул и взъерошил свои темные волосы.