Лето злых духов Убумэ - Нацухико Кёгоку
Шрифт:
Интервал:
Храм Кинкаку Рокуон-дзи сгорел дотла. Поджог[94].
* * *
3 августа 1950 г. (25 г. эпохи Сёва), четверг. Облачно, после полудня ясно.
Моя недостойность и порочность была единственной причиной, повлекшей за собой безумие моей жены. Прискорбно, что, не в силах ничего предпринять, я могу лишь покорно сидеть сложа руки. Однако теперь я должен немедленно выяснить истину о произошедшем в прошлом, а также принести покаяние в моем первоначальном грехе и измыслить способ взять на себя ответственность.
Администрация Токио начала нормированное распределение рисовых пайков.
* * *
23 августа 1950 г. (25 г. эпохи Сёва), среда. Ясная погода.
Наконец состоялась личная беседа с профессором К., заведующим кафедрой акушерства и гинекологии медицинского факультета университета Кэйо[95]. Когда я сообщил ему, что наконец-то вижу результаты моих исследований, однако ожидаю впереди существенные затруднения, он любезно предоставил мне доступ к записям о его успехах за прошлый год и о методах, которые он использовал, – весьма драгоценные материалы. Помимо того, что я с благодарностью принял его очевидно глубокий интерес к моей работе и готовность помочь мне советом, я был глубоко этим тронут. Тем не менее, учитывая недостаточное количество сперматозоидов, вероятность успешного применения его методик для решения стоящих передо мной задач крайне низкая. По-прежнему требуются дальнейшие самостоятельные глубокие исследования.
* * *
– Гм, о погоде написано весьма подробно. У него значительный словарный запас, но он плохо умеет им пользоваться и составляет предложения весьма неумело. Содержание простое, но в его изложении слишком много воды, – небрежно проронил Кёгокудо и подул на облако лилового дыма от своей самокрутки, клубившееся над его головой. Дым рассеялся.
– Ну так что, ты что-нибудь понял?
– Сэкигути-кун, с того мгновения, как ты проснулся, я только и делаю, что слушаю твою безостановочную беспорядочную болтовню, и прошло не больше минуты с тех пор, как ты наконец отдал мне эти дневники. Я взял тот, что лежал сверху, и наугад бегло прочитал записи нескольких дней – какие выводы мог я сделать лишь на основании этого? К тому же я ведь только что сказал тебе, что на данный момент из этого понял.
– Нет, я вовсе не об этом. Ты разве ничего не понял из моего рассказа?
Прошлым вечером я не пошел домой. Я устал, но был слишком воодушевлен и совершенно не расположен тотчас отправиться домой и лечь спать. Поэтому, расставшись с Ацуко Тюдзэндзи на Синдзюку, сразу же отправился к Кёгокудо. К счастью, его жена еще не вернулась из Киото, так что в конце концов я остался на ночь. Я только позвонил своей жене, чтобы сообщить ей, где я нахожусь.
– Ты говоришь без остановки с прошлого вечера, но так и не подошел к сути вопроса. Конечно, после того как ты заставил меня выслушать твою историю множество раз, я по большей части ее усвоил… ну что ж, посмотрим…
Сказав это, Кёгокудо внимательно пролистал страницы дневника, который он держал в руке, затем деловито взял следующую тетрадь и, уточнив запись на ее корешке, открыл.
* * *
8 января 1951 г. (26 г. эпохи Сёва), понедельник. Ясно, после полудня плотный туман.
Мои исследования почти завершены. Хотя я не могу искупить свою вину перед – теперь это уже несомненно – умершим ребенком, возможно, это послужит небольшим утешением и компенсацией для моей жены и для семьи Куондзи. Хотя найдутся люди, которые объявят это странным и заклеймят как посягательство на естественные законы природы, для попавших в подобные моим тяжелые жизненные обстоятельства и получивших боевые ранения солдат это станет приятным известием. Но превыше всего этого я безмерно счастлив, что моей жене можно будет помочь, не совершая столь унизительные и позорные действия. Я надеюсь на то, что безумие моей жены также может быть излечено благодаря успешному завершению моих исследований. Теперь я поделюсь с ней этими прекрасными новостями. Интересно, какой будет ее реакция.
* * *
– Это последняя запись.
– Да-а, – протянул я. – Судя по всему, его исследования, которые он называет «посягательством на естественные законы природы», были связаны с гомункулусом, как и сказал Найто. Хотя я не понимаю, почему это должно было стать «приятным известием» для раненых солдат.
– Мое внимание привлекло совсем не это. Эти дневниковые записи разоблачают истинное лицо одного человека – как говорится в расхожем выражении, выдают его лошадиные ноги, которые он прятал под одеждой. – Сказав так, Кёгокудо в очередной раз посмотрел на меня как на дурака, который сам не способен был этого заметить.
– О чем это ты? Я совершенно ничего не понимаю.
– Посмотри хорошенько, Сэкигути-кун. Здесь написано, что после полудня был плотный туман. Если память мне не изменяет, туман тогда продлился до следующего утра.
– Но что в этом не так?
– Ты сказал, что все комнаты педиатрического корпуса необыкновенно герметично закрываются, верно? Разумеется, это касается также и спальни?
Действительно, лишенное окон помещение библиотеки производило впечатление плотно запечатанного, практически удушающего пространства. Благодаря тому, что в спальне имелись окна, там в сравнении с библиотекой дышалось более свободно, но их воздухонепроницаемая, герметичная конструкция не слишком различалась. Я кивнул.
– И закрытые окна обеспечивают также хорошую звукоизоляцию, не так ли?
– Действительно, внутри было почти не слышно пения цикад. При этом на улице их стрекот был очень громким и докучливым.
– Что ж, разве ты все еще не понимаешь? Что сказал Найто? Согласно твоему рассказу, при открытых окнах ему в его комнате было слышно каждое произнесенное в спальне супругов слово, верно? Не сомневаюсь, что так оно и есть, но только полный придурок стал бы открывать окна в январе – в самое холодное время года, глубокой ночью, да еще и когда все вокруг окутывает густая пелена тумана. И тем не менее он не просто смутно припомнил – он в точности знал содержание ссоры. Даже если мы предположим, что Найто специально открыл свое окно, чтобы подслушать их, если б Кёко-сан и ее муж не открыли их окно, он никак не смог бы разобрать, о чем они говорили. К тому же именно этот фрагмент истории полностью отсутствует в воспоминаниях Кёко-сан, которая была непосредственной участницей событий. Так почему же о нем знает Найто, находившийся в другой комнате – и даже в другом здании?
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!