Не буди дьявола - Джон Вердон

– Я думал о том, что сказал этот маленький индиец.

– Что ваш убийца смотрит эту идиотскую передачу?

– Да.

– Да зачем ему это надо?

Это был риторический вопрос, и Гурни не стал отвечать.

Через пять мучительных минут наконец началось интервью Ким с Рут Блум. Они сидели напротив друг друга за столом на веранде. День был солнечный, и на обеих были легкие куртки на молнии.

Рут Блум была грузной женщиной средних лет. Черты ее лица будто отвисли под тяжестью горя. Прическа показалась Гурни поразительно нелепой – взъерошенная копна золотисто-каштановых кудряшек, словно йоркширский терьер на голове.

– Он был лучшим человеком на свете. – Рут Блум помолчала, словно давая Ким возможность оценить всю глубину этой правды. – Такой сердечный, добрый… все время старался сделать как лучше, все время хотел стать лучше сам. Вы замечали, что лучшие люди на земле всегда стараются сделать как лучше? И Гарольд был такой.

У Ким задрожал голос:

– Наверное, потерять его – это было страшное испытание.

– Врач сказал мне пить антидепрессанты. Антидепрессанты! – повторила она так, словно совета неуместнее нельзя было себе представить.

– За эти годы что-нибудь изменилось?

– И да, и нет. Я до сих пор плачу.

– Но вы продолжаете жить.

– Да.

– Вы узнали о жизни что-нибудь, чего не знали до убийства вашего мужа?

– Я узнала, насколько все временно. Я привыкла думать, что то, что у меня есть, будет всегда, что Гарольд будет всегда, что я никогда не потеряю ничего важного. Глупо так думать, но я думала. А на самом деле, если мы проживем достаточно долго, то потеряем всех.

Ким достала из кармана носовой платок и вытерла глаза.

– Как вы с ним познакомились?

– На танцах в средней школе. Следующие несколько минут Рут Блум в красках описывала свои отношения с Гарольдом, все время возвращаясь к одной теме: какой это был дар судьбы и как его отняли.

– Мы думали, так будет вечно. Но ничто не вечно, правда?

– Как вы справились?

– Прежде всего, благодаря остальным.

– Остальным?

– Мы поддерживали друг друга. Все мы потеряли любимых – по одной и той же причине. Это нас объединяло.

– Вы создали группу поддержки?

– Какое-то время мы были как одна семья. Ближе, чем многие родственники. Мы все разные, но одно нас объединяло. Как вспомню, Пол, бухгалтер, такой тихий, кажется, слова ни разу не сказал. Или Роберта – такая сильная, сильнее любого мужчины. Доктор Стерн, само здравомыслие, он умел всех успокоить. Еще там был молодой человек, который хотел открыть модный ресторан. Кто еще? Господи, конечно, Джими. Как я могла о нем забыть? Джими Брюстер всех ненавидел. Я часто думаю, что с ним стало.

– Я его разыскала, – сказала Ким, – и он согласился со мной поговорить. Он примет участие в программе.

– Ну и хорошо. Бедный Джими. Столько в нем злости. Знаете, что говорят о людях, которые злятся?

– Что?

– Что они злятся на самих себя.

Ким надолго замолчала и лишь потом спросила:

– А вы, Рут? Вы не злитесь после того, что произошло?

– Иногда. Чаще мне грустно. Чаще… – по щекам у нее потекли слезы.

Запись интервью исчезла, остался лишь темный экран, затем опять появилась студия. За столом сидели ведущий и Ким. Гурни предположил, что, наверное, эту сцену она и ездила записывать в город.

– Даже не знаю, что сказать, – произнес ведущий. – У меня нет слов, Ким. Это было мощно.

Она со смущенной улыбкой уставилась в стол.

– Так мощно, – повторил он. – Мы еще к этому вернемся буквально через минуту, а пока что, Ким, я хочу кое-что у вас спросить.

Он наклонился к ней и с деланой задушевностью понизил голос.

– Правда ли, что вам удалось привлечь к этому проекту прославленного детектива Дэйва Гурни? Того самого, которого журнал “Нью-Йорк” когда-то окрестил суперкопом?

Даже выстрел не привлек бы внимание Гурни так мгновенно. Теперь он пристально всматривался в лицо Ким на экране. Казалось, она была поражена.

– Отчасти, – наконец ответила она. – Я консультировалась с ним по поводу некоторых вопросов, связанных с этим делом.

– Вопросов? Не могли бы вы рассказать подробнее?

Ким замешкалась, и Гурни понял, что ее действительно застали врасплох.

– Стали происходить странные вещи, я лучше пока не буду о них рассказывать. Но выглядит так, как будто кто-то пытается помешать выходу программы.

Ведущий изобразил глубокое беспокойство:

– Продолжайте, пожалуйста…

– Ну… с нами происходят такие события, которые можно истолковать как предупреждение, как требование прекратить проект и не касаться дела Доброго Пастыря.

– А есть ли у вашего консультанта-детектива какие-нибудь гипотезы на этот счет?

– Похоже, его версия этого дела отличается от версии всех остальных.

Ведущий стал еще настойчивее:

– Вы хотите сказать, ваш полицейский эксперт считает, что все эти годы ФБР шло по ложному следу?

– Это лучше спросить у него. Я и так сказала слишком много.

Вот именно, черт возьми, подумал Гурни.

– Это же правда, Ким, а правды не бывает слишком много. Возможно, мы еще продолжим этот разговор с самим детективом Гурни в следующем выпуске “Осиротевших”. А пока что я обращаюсь к нашим зрителям. Оставляйте отзывы! Поделитесь своими мыслями. Заходите к нам на сайт и высказывайтесь.

Внизу появилась светящаяся красно-синяя строка с адресом: ram4news.com

Ведущий наклонился к Ким.

– У нас остается одна минута. Можете ли вы в нескольких словах сказать, что самое главное в деле Доброго Пастыря?

– В нескольких словах?

– Да. Самую суть.

Она закрыла глаза.

– Любовь. Потеря. Боль.

Камера теперь была направлена на одного ведущего.

– Ну что, ребята. Главное вы слышали. Любовь, потеря и страшная боль. На следующей неделе мы поближе познакомимся с другой семьей, сокрушенной Добрым Пастырем. И помните, что, вероятно, Добрый Пастырь все еще на свободе, все еще среди нас. Человек… для которого… чужая жизнь… не значит ничего. Оставайтесь с РАМ. И, дорогие друзья, будьте бдительны. Мы живем в страшном мире.

Экран погас.

Гурни закрыл браузер, перевел компьютер в спящий режим и снова сел.

Мадлен поглядела на него – пожалуй, оценивающе.