Коварство и любовь - Бертрис Смолл

– Подождем до следующего лета; может быть, что-нибудь придумаем, – увещевал король. – В тех краях отличная охота. И есть несколько богатых семей, которые смогут принять и нас, и целый двор. Доживем до лета, моя роза!

Генрих крепко поцеловал жену, чувствуя, как нарастает его собственное желание. Граф и графиня Марч сочетались браком тремя месяцами раньше, чем их король и королева. Скоро, очень скоро в теле Кэтрин расцветет его цветок, его ребенок; в этом король не сомневался. Он еще способен зачать дитя – в самом деле, ему казалось, будто он снова двадцатилетний юноша.

Утром Рождества Нисса проснулась в плохом настроении. День был холодный, но прекрасный. Тилли, которая помогала хозяйке одеться к мессе, казалась неумеренно веселой. Но как же иначе? Разумеется, она была в приподнятом настроении, как и все остальные. Год назад Нисса приехала ко двору и ожидала, что ее представят королеве. Она пропустила великолепный праздник Рождества в Риверс-Эдж, который была мастерица устраивать ее мать, но Нисса сумела скрыть огорчение, потому что при дворе было так интересно!

А теперь она замужняя женщина с огромным животом, в чужом доме, лишенном милых традиций. И ей захотелось домой. Снова стать Ниссой Уиндхем! Юность, свобода делать то, что хочешь… Непрошеный чужак в ее животе взбрыкнул и перевернулся, живо напомнив о том, что беззаботные дни безвозвратно миновали. По щекам скатились несколько слезинок.

– Ах, миледи, что случилось? – встревожилась Тилли.

Нисса покачала головой. Не понять Тилли, каково ей сейчас. Откуда? Она молода и свободна.

– Ничего на меня не лезет, – пробормотала она. – Все, что дала мне мама, стало мало!

– Да, живот у вас вырос, – признала Тилли. – Я видела, как это было у моей матушки, а потом ребенок-то оказался совсем крошечным. Это все воды, миледи. А если он толкается, значит, он здоров.

– Слишком уж он шустрый, Тилли, – проворчала Нисса. – Точно акробат, которого мы видели на ярмарке. Вчера ночью я почти не спала.

– Осталось каких-то несколько недель, миледи, – уговаривал Тилли хозяйку. – Оглянуться не успеете, как придет весна!

– Тилли, сегодня только Рождество, – мрачно напомнила ей Нисса. – Весну еще ждать и ждать. – Она жалобно вздохнула.

Тилли ничего не ответила. Осторожно перебирала она темные пряди чудесных волос хозяйки, заплетая их в косу вместе с алого цвета лентой. Помогла Ниссе втиснуться в платье темно-зеленого бархата, отметив про себя, что завязки корсажа едва сходятся. За последние месяцы грудь Ниссы сильно выросла и грозила вывалиться из выреза платья. Из-под широченной юбки выглядывала нижняя юбка из серебряной и зеленой парчи.

Поглядев на свой живот, который топорщился под платьем, Нисса внезапно развеселилась.

– Наверное, так же выглядела бы стельная корова, если бы ты напялила на нее красивое платье. – Она истерически захихикала.

– Это была бы самая нарядная корова в Англии, – сказала Тилли, радуясь, что хозяйка снова повеселела. В последнее время и не знаешь, что она выкинет, думала маленькая горничная: то ли рассмеется, то ли разрыдается, то ли раскричится из-за пустяка!

Обе женщины вошли в часовню Уинтерхейвена, где граф уже ожидал их к заутрене. Ниссе снова захотелось плакать. Они с мужем были в Уинтерхейвене одни; к чему вообще было трудиться и украшать большой зал остролистом и свечами? Никто ведь не оценит! Она тихонько шмыгнула носом.

Когда служба подошла к концу, Вариан де Уинтер взял руку жены в свою.

– Идемте в большой зал и позавтракаем. Молодая Браунинг сказала, что на кухне для нас сегодня приготовили что-то особенное. – Он нежно поцеловал жену. – Счастливого Рождества, дорогая.

– Я не голодна, – сказала Нисса. – Лучше вернусь к себе и прилягу. – У нее был такой несчастный вид…

– Нет, Нисса, так не годится, – твердо сказал он. Удивленная Нисса подняла на него взгляд. – Вы не станете огорчать моих слуг, которые выбивались из сил, надеясь угодить вам в этот особенный день. Мне очень жаль, дорогая, что мы не можем поехать в Риверс-Эдж, это было бы небезопасно в вашем теперешнем положении. Но это не основание, чтобы жаловаться и портить праздник всем прочим обитателям Уинтерхейвена.

Он никогда ей так не выговаривал! Вариан всегда был нежен и заботлив. Откуда ему знать, что она чувствует? У него никогда не было такой семьи, как у нее. Но не успела Нисса возмутиться, как Вариан крепко взял ее за руку и повел в большой зал. Ее ноздри уловили аромат сосновых поленьев. Но что это за гул раздается в зале? Что там? Она никогда не слышала здесь такого шума. Они вошли в зал, и Нисса ахнула от изумления, а потом, не веря своим глазам, взглянула в его смеющееся лицо.

– Веселого Рождества, Нисса! – хором воскликнули ее родные.

Нисса расплакалась.

– Ох, – рыдала она, – я так счастлива! Мама! Папа! Бабушка Доро! Филипп! Джайлз! Ричард! Эдвард! Генрих! И вы только посмотрите – Энни и Джейн так выросли после того, как я видела их в последний раз! – Нисса обернулась к мужу: – Спасибо, Вариан! – вот и все, что она сумела сказать прежде, чем снова залилась слезами, уткнувшись ему в грудь. Как могла она когда-то поверить злобным слухам, которые окружали его прежнюю жизнь! Или сомневаться в его отношении к ней! Мужчина, который так заботится о жене, не может быть испорченным или не заслуживающим доверия. Как могла она вообще подумать о таком?

– Вся в мать, – спокойно сказал графу тесть. – Эти женщины льют слезы по поводу и без повода. Не расстраивайтесь вы так, Вариан. Просто она слишком сильно обрадовалась вашему маленькому сюрпризу.

– Да-а-а, – рыдала Нисса. – За всю жизнь не была так счастлива, как сейчас, милорд. – Она схватила носовой платок, вытерла слезы и шумно высморкалась. – Мама!

Мать и дочь крепко обнялись.

– Ну у тебя и живот! – воскликнула Блейз. – Ты уверена, что ребенок не родится до конца марта? Наверное, я ошиблась в сроках. В конце концов, ты вышла замуж в конце апреля. Может быть, ребенок появится раньше, Нисса? Иногда месячные прекращаются не сразу. Так бывает, хотя очень редко.

– Я собиралась вернуться домой через несколько дней, – продолжала Блейз. – Но теперь вижу, что мне лучше задержаться, пока ты не разрешишься от бремени. Не дай бог, разыграется непогода и мне не удастся приехать вовремя. Со мной останутся Генрих и девочки. – Она обернулась к зятю. – Вы не возражаете, Вариан?

– Нет, мадам, оставайтесь, сколько пожелаете, – мне придется очень нелегко, когда ребенок захочет явиться на свет. Уверяю, что буду очень рад вашему обществу.

– Моему – да, но не этих юных разбойников, – сказала графиня Лэнгфордская и весело подмигнула, когда ее едва научившиеся ходить малышки дочери начали подбираться к одной из собак, явно намереваясь схватить ее за хвост.

Подали завтрак, и Нисса была поражена. На этот раз повара составили меню сами, без ее участия. А какая была сервировка! Тут были огромный деревенский окорок, розовый и тающий во рту; посыпанное корицей блюдо из яиц в соусе из сливок и красного вина; горячая пшенная каша с кусочками сушеных яблок и груш внутри свежей хлебной корки. Мужчины дружно набросились на запеченную в сливках форель, украшенную укропом и дольками лимона. На столе стояло огромное блюдо с печеными яблоками, которые плавали в горячем меду с изюмом и орехами; к яблокам предлагался кувшин густых взбитых сливок. Были тут и маленький круг острого сыра, и деревенские хлебы, и свежесбитое масло на серебряном блюде, и кувшины с октябрьским элем и красным вином.