Орикс и Коростель - Маргарет Этвуд

Наспех снимались документальные фильмы с изображением вируса — по крайней мере, им удалось его изолировать, он походил на комок растаявшей жвачки, только шипастый, — и комментариями специалистов. Супервирулентный гибрид. Остается гадать, является ли он результатом лавинообразной мутации или был создан намеренно. Все глубокомысленно кивают. Вирусу придумали имя — так казалось, что с ним легче справиться. Его назвали «В-УМ» — Вирус Ультрамолниеносный. Теперь они что-то знают, не исключено, — к примеру, чем Коростель в действительности занимался, прячась в самом сердце Компаунда «Омоложизнь». Мировой судья, в прямом смысле слова, думал Джимми, но кто дал ему право судить?

Теории заговора плодились, как кролики: религиозный заговор, Садовники Господни, заговор с целью захватить власть над миром. В первую неделю настойчиво рекомендовалось кипятить воду и не покидать места проживания, рукопожатия нежелательны. В ту же неделю возник бешеный спрос на латексные перчатки и фильтры для носа. Как мертвому припарки, думал Джимми.

Вирус распространяется. Началась эпидемия на Фиджи, где до сих пор случаи заболевания не выявлялись. Глава КорпБезКорпа объявляет Новый Нью-Йорк зоной бедствия. Основные транспортные пути перекрыты.

Брэд, эта зараза очень быстро бегает.

Саймон, это невероятно.

— Любая система адаптируется к изменениям в зависимости от их уровня, — говорил Коростель. — Прислонись головой к стене — ничего не будет, но если та же самая голова ударится о ту же самую стену на скорости девяносто миль в час, брызнут мозги. Мы сейчас в скоростном тоннеле, Джимми. Когда скорость воды превышает скорость лодки, ты перестаешь контролировать ситуацию.

Я слушал, думает Джимми, но не слышал.

На вторую неделю началась всеобщая мобилизация. Быстро созвали эпидемиологов, те приняли командование: полевые клиники, изоляторы, города, а потом и мегаполисы в карантине. Но все пошло прахом, когда доктора и медсестры заболели или запаниковали и смылись.

Англия закрывает порты и аэропорты.

Все пути сообщения с Индией перекрыты.

Больницы переполнены, ждите уведомлений. Если вы почувствуете недомогание, пейте побольше воды и звоните на нашу горячую линию.

Не пытайтесь, повторяем, не пытайтесь уехать из города.

Больше не было Брэда, и Саймона тоже не было. Брэд и Саймон исчезли. На их место пришли другие, потом третьи.

Джимми позвонил на горячую линию и услышал запись: ему сообщили, что эта линия не работает. Затем позвонил отцу, чего не делал много лет. Там он услышал то же самое.

Он проверил почту. Новых сообщений нет. Только старая открытка, которую он почему-то не удалил. С Днем Рождения, Джимми, пусть все твои мечты сбываются. Свиньи с крыльями.

На одном частном сайте повесили карту; горящие точки обозначали места, где еще была спутниковая связь. Джимми завороженно смотрел, как точки исчезают одна за другой.

Он был в шоке. Видимо, потому и не мог осознать происходящее. Будто кино. Однако вот он, а вот Орикс и Коростель, лежат мертвые в воздушном шлюзе. Каждый раз, ловя себя на мысли, что это все иллюзия, какой-то розыгрыш, он шел к шлюзу и смотрел на них. Через бронированное стекло, естественно: он знал, что ни в коем случае нельзя открывать внутреннюю дверь.

Он опустошал Коростелевы аварийные склады; сначала замороженные продукты — если система подачи солнечной энергии выйдет из строя, морозильники и микроволновые печи вырубятся, так что стоит сожрать все «Ужины Гурмана» от «ПухлоКур», пока есть возможность. Коростелеву шмаль он выкурил в рекордные сроки: таким образом удалось пропустить целых три дня кошмара. Сначала Джимми экономил алкоголь, но потом стал спиваться. Требовалось напиться до бессознательного состояния, до бесчувственности, только чтобы посмотреть новости.

— Я не верю, не верю, не верю, — твердил Джимми. Он начал вслух разговаривать сам с собой — дурной знак. — Этого всего нету. — Как он мог существовать в этой чистой, сухой, скучной, нормальной комнате, поглощать сойкорн и сырные шарики из цуккини, заливать мозги спиртным и хныкать над полным фиаско, что потерпела его личная жизнь, когда человеческая раса потихоньку мрет?

Что самое ужасное, все эти люди — их страх, муки, смерти оптом — совершенно его не трогали. Коростель говорил, что Homo sapiens sapiens перестает различать индивидов, когда их больше двухсот — средний размер первобытного племени, — а Джимми уменьшил это число до двух. Орикс любила его или не любила, Коростель знал про них или не знал, что он знал, когда узнал, шпионил ли за ними? Задумал ли этот помпезный финал как эвтаназию, хотел ли, чтобы Джимми застрелил его, ибо знал, что последует, и не хотел видеть результаты своего великого эксперимента?

Или он знал, что не сможет сохранить в тайне формулу вакцины, едва до него доберется КорпБезКорп? Давно ли он это планировал? Может, дядя Пит и даже Коростелева мать — всего лишь подопытные кролики? Когда на кону судьба человечества, боялся ли он провала, боялся ли оказаться очередным безмозглым нигилистом? Или его мучила ревность, терзала любовь, он хотел отомстить, а может, просто хотел, чтобы Джимми избавил его от страданий? Был ли он безумным или, напротив, интеллектуально благородным человеком, который смог все просчитать до логического финала? И есть ли разница?

И так далее, и так далее, раскручивая эмоциональные шестеренки, топя себя в спиртном, пока на помощь не приходило забытье.

Между тем у него на глазах вымирало человечество. Царство, Тип, Класс, Отряд, Семейство, Род, Вид. Сколько ног? Homo sapiens sapiens присоединился к полярным медведям, белугам, онаграм, ушастым совам — к длинному-длинному списку. Отличный счет, Гроссмейстер.

Иногда он выключал звук и шепотом проговаривал слова. Суккулент. Морфология. Подслеповатый. Кварто. Это успокаивало.

Сайт за сайтом, канал за каналом переставали вещать. Несколько ведущих, журналисты до последней минуты, установили камеры, чтобы зафиксировать собственную смерть — крики, лоскутья кожи, лопнувшие глазные яблоки и так далее. Какая показуха, думал Джимми. Чего только люди не сделают, чтобы попасть на телевидение.

— Дерьмо ты циничное, — сказал он сам себе и расплакался.

— Нельзя быть таким сентиментальным, — говорил ему Коростель. Но почему нет? Почему не побыть сентиментальным? Рядом никого, некому осудить его вкусы.

Иногда он размышлял, не покончить ли с собой — вроде неизбежно, — однако ему почему-то не хватило сил. В любом случае самоубийство совершается напоказ, как на Споконочи.com. В данных обстоятельствах этому жесту не хватало элегантности. Он представлял себе презрительную усмешку Коростеля и разочарование Орикс: Но, Джимми! Почему ты сдаешься? У тебя же есть работа! Ты ведь обещал мне, помнишь?

Может, он так и не воспринял свое отчаяние всерьез.