Интербеллум 1918–1939 - Александр Чаусов

Экономические реформы и развитие промышленности в Японии также насаждались сверху, жестко и под государственным контролем. В 1870 году была введена единая денежная система, привязанная к золотому стандарту, – йена. До этого налоговые платежи осуществлялись рисом и основные коммерческие операции производились из расчета соотношения стоимости товаров с мерами риса. Также имели хождение ассигнации отдельных княжеств или кланов, представлявшие собой долговые расписки.

В 1872 году был снят старинный запрет на куплю-продажу земель, а в 1873 введен единый трехпроцентный налог на землю. Эти налоговые поступления составили бюджет, необходимый для всесторонних преобразований.

Промышленность и транспортная инфраструктура формировались при активной помощи государства. На средства государственной казны были построены первая железная дорога, телеграфная линия и казенная шелкомотальная фабрика. Позднее за государственный счет с покупкой самых современных на то время средств механизации были построены рудники, текстильные фабрики, стекольные и цементные заводы, верфи и предприятия металлургии.

Однако государственный бюджет не справлялся с такими нагрузками, а потому императорское правительство инициировало программу приватизации, которая прошла с 1880 по 1896 год. Собственниками крупных предприятий стали семьи Ивасаки, Мицуи, Сумитомо, Аикава и некоторые другие, приближенные к императору и его клану. С этого момента начинается формирование уникального японского семейного корпоративного предпринимательства – дзайбацу.

Насаждение акционерной системы в коммерческих предприятиях, чтобы привлечь в экономику средства широких масс населения, в Японии трансформировались весьма причудливо: по сути, акции таких холдингов перераспределялись между членами одной семьи. И эти же семьи стимулировали появление «карманных» банков – кикан гинко, которые кредитовали только фирмы из определенной дзайбацу. Также через кикан гинко «семейная корпорация» приобретала облигации железнодорожных и энергетических компаний и префектур, всецело принадлежавших государству, получая над ними некоторую долю контроля.

После окончания Второй мировой войны дзайбацу официально прикатили свое существование, и теперь конгломераты японских предприятий и фирм называются кейрэцу. Организованы они так же. В центре – некий банк, вокруг фирмы, родственные связи руководства фирм не афишируются, но неофициально – сами понимаете. При этом, для лучшего понимания масштабов, можно отметить, что вечная конкуренция между производителями фотоаппаратов Canon и Nikon и конкуренция между производителями автомобилей Nissan и Mitsubishi – это конкуренция одних и тех же кейрэцу, Fuyo и Mitsubishi соответственно.

Интересно при этом, что дзайбацу, как родовые корпорации, характеризовались специфическим отношением владельцев и топ-менеджеров к младшему персоналу и имуществу конгломерата в целом. Активы дзайбацу расценивались кланом как сугубо семейное имущество, и поэтому для японских синдикатов до сих пор характерны сравнительно больший объем инвестирования в свое предприятие и забота о качестве управленческих навыков членов семьи, ну, или «дружного независимого друг от друга управленческого коллектива» кейрэцу[158].

В итоге Реставрация Мэйдзи дошла и до глобальной политической реформы. В 1890 году была принята Конституция Японской империи. Формально с этого момента Япония стала конституционной монархией, но фактически в основном законе Страны восходящего солнца еще более четко проговаривалась роль микадо как абсолютного монарха. В целом по формальным признакам японская конституция того времени являлась «адаптированной калькой» с конституции Германии. Этот образец был взят из опыта путешествия посольства Японии в рамках «миссии Ивакуры»[159]. При этом власть микадо рассматривалась в этом своде законов не только как политический, но и как религиозный фундамент, наподобие христианства и власти папы в Средневековой Европе. Просто микадо совмещал теперь и духовную, и светскую власть, и в рамках модели синто это смотрелось вполне органично.

Интересно, что эту японскую «авторитарную конституцию» помогали разрабатывать немецкие специалисты: профессор Карл Фридрих Герман Рейслер, преподававший в Токийском университете, и судья Исаак Альберт Моссе. И суть конституции Мэйдзи сводилась к тому, что «особа императора провозглашалась священной и неприкосновенной, обладающей неограниченными правами главы государства и верховного главнокомандующего (раньше полнотой военных полномочий обладали сегуны). Императору принадлежала вся полнота законодательной, исполнительной, судебной и военной власти в стране».

Что касается японского парламента, то его полномочия также были существенно ограничены. После выборов 1 июля 1890 года, первых парламентских выборов в истории Японии, оказалось, что парламент мог собираться на заседания не по собственному усмотрению, а лишь по повелению императора.

При этом конституционно были утверждены традиционные авторитарные органы совещательной власти: Тайный совет, Генро (совет старейшин) и министерство двора, с незакрепленными законодательно полномочиями. В контексте японских реалий это означало, что микадо мог предоставить этим органам и отдельным их членам любые права.

Самурайская фракция, лишившись официального статуса, впрочем, не оставила политическую борьбу. Самураи в течение первых трех лет реформ стали идеологами милитаризма и экспансии, чем снискали симпатии императорской армии. В частности, они требовали сосредоточить больше сил на модернизации армии и немедленно отправить ее в Корею. Корея в то время находилась под формальным протекторатом Китая. Между тем японцы считали Корею прародиной своего народа. Основным идеологом этой экспансии был «последний самурай» Сайго Такамори, который в начале Реставрации был всецело на стороне императора.

Надо отдать ему должное, план, который он продвигал, был вполне в духе, например, Британии. Только британцы не заявляли о таких вещах публично. Сайго, в частности, предлагал, чтобы он в качестве члена «миссии Ивакуры» мог «лично поехать в Корею и вести себя там настолько оскорбительно, чтобы корейцы его убили и дали тем самым императору право объявить им войну». Британцы, да и европейцы в целом, все же старались отыгрывать такие ситуации хотя бы не направляя демонстративно своих подданных на смерть. И старый самурай, который не знал слов любви ни к кому, кроме как к империи, оказался некоторой неожиданностью для императорского двора.

После отказа двора от «хитрого плана» Сайго демонстративно отошел от политической деятельности при дворе императора по причине сдержанности внешней политики по отношению Корее и другим странам. Впоследствии Сайго организовал частную школу традиционного боевого искусства самураев на острове Кюсю. Эта школа в итоге стала костяком восстания против «западнического» правительства. Восстание, впрочем, было быстро и жестко разгромлено, а «последний самурай» закончил жизнь в японских традициях – совершил ритуальное самоубийство.