Мир, который сгинул - Ник Харкуэй

Еще поговаривают, что команда зачистки даже под защитой ФОКСа пропитывается Дрянью, и у нас будут странные, опасные дети с тяжелыми судьбами и диковинными именами. Нам никогда не разрешат поселиться в Жилой зоне – ведь мы заражены; Зона будет чистой – только для настоящих людей, а мы слишком долго подвергались воздействию Дряни. Нас сошлют на окраины или просто уберут. Гонзо рассказывает эти сплетни всем новичкам, прогуливаясь с ними по крыше «Трубоукладчика-90», ждет, пока они успокоятся, и налетает на них с жутким «У-у-у-у-у!».

Любой, кто не обмочит штаны, получает работу. Наверняка все это чушь – без страшилок в наше время не обойтись, – но снаружи в самом деле что-то творится. Что-то ужасное.

На прошлой неделе чудовища были похожи на бизонов. Огромные, коричневые и вонючие. Они пришли с севера-востока, грохоча, словно большой барабан, и принесли с собой облако удушливой пыли. Они ревели, бодались и били копытами. Мы расстреляли их издалека, одного за другим, и умерли они быстро. Джим Хепсоба предположил, что раньше они были обычными бизонами, а от Дряни стали тяжелее, больше, отрастили свинцовые копыта и рога, которые гнулись и лязгали, как ножницы. Кроме того, они умели высоко прыгать, чуть не летали. Мечта любой злой коровы. Но животные – это пустяки. Дрянь усиливает их качества, делает их больше и свирепее, однако зверям чужда изобретательность. Бизон хочет быть сильнее других бизонов, сильнее стаи волков и прыгать через скалы, которые преграждают ему путь. Это не так плохо. Человеческие мысли куда страшнее. Дрянь, прошедшая через сознание людей, принимает более сложные, причудливые и ужасные формы.

Как правило, человеческий мозг не сосредоточен на чем-то одном. Спокойный ум – это ум, поверхностно размышляющий о самых разных вещах, и коснувшаяся его Дрянь становится печеньем, повесткой дня, мимолетными образами былых времен, случайными запахами. Ерунда. Все эти штуки сливаются с мешаниной Нереального мира и вскоре исчезают. Другое дело – ум, находящийся в состоянии стресса, под угрозой смерти. Такой ум крайне сосредоточен и рисует более яркие образы. Он может порождать чудовищ. Летающих пираний, людей с гладкими, как яйцо, лицами, которые видят тебя даже без глаз и поворачиваются в твою сторону, будто змеи. Возможно, это плоды воображения нескольких людей, кошмары, слитые воедино. Я не знаю, и мне плевать. Знаю только, что это ужасно.

На позапрошлой неделе мы пересекали мерзкую речку, в которой водились русалки – не женщины, а помесь обоих полов. Тонкие, гибкие, с зеленоватой кожей, они поднимались на гребнях волн и взбирались по стенам «Трубоукладчика-90», перебирая длинными обезьяньими пальцами. Разинув огромные зубастые пасти, они быстро проглотили двух механиков и всех членов команды «Дельта». Тихими, похожими на пение флейты голосами русалки несли полную околесицу: «Прувет, Фостер! Леди носит постулаты, похвально или форель?» Пока ты глазел на них, соображая, что бы это значило, другая русалка подкрадывалась из-за спины на единственной склизской ноге, откусывала тебе затылок и высасывала мозговой ствол – очевидно, это был их основной рацион. Мы сражались с ними на палубе «Б», рядом с вещевым складом, а трупы выбрасывали на улицу. Сэмюэль П. хотел оставить несколько хвостов на стейки, но Ли их изъяла и отправила в лабораторию. Может, раньше они были людьми, а может, нет, но сперва мы спросим ученых, а есть будем потом, если это уместно.

Новых монстров – только-только вылезших из озера или попавших в бурю, которая приносит горизонтальный дождь и пропитывает Дрянью все на много миль вокруг, – уничтожить непросто. Они будто не понимают элементарного правила: если пуля угодила в жизненно важный орган, умри. Возможно, за недостатком опыта они не могут осмыслить, что произошло, и потому их тела самоисцеляются (если вокруг хватает Дряни): рыча и истекая кровью, они встают на ноги, готовые ко второму раунду. Недавно нам попался огромный слизень, которого мы убивали часа три, потому что никак не могли найти его мозг. В итоге Гонзо решил проблему, спалив гада живьем. Вонища стояла несколько дней.

По правде сказать, эти нормальные, очевидные монстры – не самая большая беда. Гораздо страшнее те, кто выглядит нормально и прячет все противоестественное внутри. В моих кошмарах главными действующими лицами были настоящие люди, и снаружи наверняка бегают твари, неотличимые от нас. Однако больше всего пугают и расстраивают обычные, но изменившиеся люди. Видя их, я невольно содрогаюсь (возможно, меня трясет от воспоминаний о Бене Карсвилле, который раздвоился в озере проклятой Рут Кемнер). Я подкоркой чувствую, что они неправильные. И раньше чувствовал – мы все чувствовали, – но четкое осознание пришло после случая с Паскалем Тимбери и собачкой Дорой.

Мы с Гонзо выбрались на разведку и ехали километрах в пяти от «Трубоукладчика-90». Это необходимо, поскольку на свете еще остались препятствия: скалы, овраги и разоренные городишки. В города мы заходим – на случай, если там есть уцелевшие (как правило, они есть). Скалы и овраги объезжаем, потому что «Трубоукладчик-90» – не гоночный внедорожник. Большие города нам пока не встречались, все они наверняка Сгинули. По нашим находкам иногда видно, что они были там и раньше, а порой складывается впечатление, будто их откуда-то принесло. Не знаю как и особо не задумываюсь, пока мы можем жить.

Нам попалась деревушка размером с Криклвудскую Лощину (очередной кошмар: увидеть собственный дом, превратившийся черт знает во что), и в кресле-качалке на веранде бакалейной лавки сидел Паскаль Тимбери. Лавку заполонили овощи: психи захватили власть над сумасшедшим домом. Там были картофелины с тонкими лапками, похожие на пауков, но я не собирался думать об этом – вдруг еще окажется правдой. Или станет ею.

– Приветствую! – сказал Паскаль Тимбери. – Смотрю, вы не шибко торопились! – Но он улыбался. Рядом стояло два свободных стула (шезлонга, вообще-то, один бело-красный, другой бело-синий, а сам он сидел в бело-зеленом), и мы сели. Паскаль Тимбери поставил обе ноги на землю, будто боялся, что она перевернется под ним и запустит его в небо.

– Плохо мне пришлось, – сказал Паскаль Тимбери. – Очень плохо. Но теперь вы тут. И все хорошо. – Он слегка подавился, не как от истерики, а как от радости, будто узнал о чьей-нибудь свадьбе.

Гонзо дал ему шоколадку, и он сожрал ее разом, не откусив ни кусочка, – просто засунул ее себе в голову и проглотил. В уголке рта показалась коричневая слюна, он облизнулся, и на этом с шоколадкой было покончено. Паскаль Тимбери не сказал «Спасибо» или «Вкуснятина», но вроде повеселел. Иногда те, кого мы спасаем, не в состоянии благодарить: если они это сделают, то просто разойдутся по швам.

В общем, «Трубоукладчик-90» получил добро на проезд, то есть Салли Калпеппер и Джим Хепсоба доложили обстановку откуда-то справа от нас, Тобмори Трент и Энни Бык – слева, а Сэмюэль П. наблюдал за нами с высокой башни и передавал все, что видит, ребятам с винтовками. Словом, мы были под надежной защитой и сказали Паскалю Тимбери, что подмога уже рядом. Не видит ли он гигантский гнилой зуб, что ползет сюда из-за холма? Это «Трубоукладчик-90». И Паскаль Тимбери ответил, что видит, и наконец-то поблагодарил нас, и заплакал, от чего мы все почувствовали несказанное облегчение, и встал с шезлонга, и обнял нас, и получилось довольно сопливо, но все-таки хорошо.