280 дней вокруг света: история одной мечты. Том 2 - Артемий Александрович Сурин

статуи Кришны, мне — к реальности. Хотя что такое реальность, в тот миг плохо понималось.

Встретив на улице ожидающего меня Шубу и обрадовавшись живому, нормальному человеку, я обрушил на него рассказ о последних двадцати минутах.

— Да-да, он же брахман, — только и сказал Шуба.

Видимо, для него этим все объяснялось. А мне было достаточно того, что кто-то еще готов подтвердить эту мистику. А значит, я не сошел с ума. Но мир мой точно пошатнулся на устойчивых сваях в тот момент.

Обедать после всех переживаний совсем не хотелось, и я попросил Шубу показать в городе что-нибудь, связанное с экологией. Оказалось, что Раджастан — это родина слонов, как Херсон — арбузов, поэтому мы сразу же отправились в приют для слонов. Мне казалось, что там можно встретить такой себе рай осознанности и жизни в согласии с природой. Хотел, чтобы мне рассказали, в каких условиях слоны идеально себя чувствуют, активно размножаются и растут.

Пообщавшись со смотрителями, узнал, что слоны по ряду причин находятся на грани вымирания: в Африке их массово убивают из-за слоновой кости, которую продают в Азию. В свою очередь, в Азии вырубают ареал их обитания — леса, и им просто некуда деваться и нечем питаться. Но самая циничная мерзость (и третья причина) — жестокое порабощение. Этот процесс называется «ломка» (crushing) — он призван сломить волю дикого животного, сделать его покорным «средством для перевозки туристов».

В процессе ломки животных держат в тесных клетках, морят голодом, обездвиживают, растягивают конечности на дыбе, избивают и не дают спать целыми сутками — пока животное не ослабнет под невыносимыми пытками окончательно и не отдаст себя на потребу человеку. Более независимые и вольнолюбивые животные не выдерживают «дрессуры» и, не достигнув стадии «покорности», умирают — от стресса, побоев и жажды. Такой вот процесс подготовки слоника к катанию, невидимый из закулисья.

Похожие методы используют и для «работы» с детенышами — слонят отбирают у матерей в очень юном возрасте, от трех до шести лет. В рамках «ломки» слонят сажают в совсем небольшие вольеры — наподобие «пеналов» для свиней. Малышей-слонят избивают, орут на них, привязывают за конечности и растягивают на дыбе, морят голодом. Ну а самый «эффективный» способ изуверства, вершина, так сказать, человеческой изобретательности — это крюки, которые загоняют острием в наиболее чувствительные места на теле слонов. Чтобы боль была еще нестерпимее, ее смазывают раствором соли, химической перцовки и еще какой-то гадости.

Цель, собственно, все та же — зарабатывать деньги. Чтобы мы приехали в теплую страну и привели своего ребенка со словами:

— Ой, смотри, слоник! Какой он милый! Какой забавный! Какие смешные трюки делает! А сейчас он будет нас катать!

Притом иногда человеческому лицемерию нет предела: в странах, где слон считается священным животным, например в Таиланде, и где, казалось бы, должен охраняться, наоборот — жестокое рабство носит повальный характер. На каждом тайском курорте есть масса подобных центров, где «слоники вас поразвлекают». Не лучшей оказалась ситуация и в Индии.

Волонтеры центра поделились информацией, что за последние десять лет численность слонов в штате Раджастан сократилась с двух тысяч до ста с небольшим особей. Всего за десять лет! Это же просто пшик в масштабе истории и эволюции. Даже в рамках малюсенькой человеческой жизни это миг. Сейчас в подобных центрах поддержки слонов уже просто стоит вопрос о выживании вида на земле. Чтобы уберечь слона от рабства, сохраняя его в центре, им нужно находить по 250 кг пищи на каждого ежедневно.

Я пожал руки волонтерам и смотрителям приюта, оставил им часть своего бюджета на Индию и с тяжелыми мыслями вернулся в машину к Шубе.

«Слишком сильный набор эмоций для одного дня. Надо бы немного отдохнуть», — подумал я.

Поэтому мы просто взяли жаренных с сыром роти и масалу в одноразовых стаканчиках (она слишком сильно уступала произведению Амрита) и отправились к «Храму обезьян», расположенному на холмах Джайпура, чтобы понаблюдать за красивым закатом над городом.

Вокруг нас сновали тысячи обезьян: с криком бегали друг за другом, вычесывали партнеров и детишек в знак любви и нежности и постоянно норовили что-то стянуть — то пакет с едой, то направленный на них объектив камеры. В такой близости к животным, которые кажутся нам абсолютно дикими, было что-то экзотическое: мне нравилось, какой колорит создают бегающие макаки, встречающиеся у нас только в зоопарках, или свободно разгуливающие по городу коровы, которые у нас живут только в неволе.

Хотя даже не знаю, какой корове стоит позавидовать: с одной стороны, индийскую никто не убьет, а с другой — как только она перестает давать молоко, ее бесцеремонно выгоняют на улицу, потому что содержать ее очень дорого, а пользы она больше не приносит. Вот коровы и бродят по улицам, одинокие, голодные и брошенные, пытаясь отыскать еду на свалках в горах мусора. Священное животное, а отношение к нему все равно потребительское.

По дороге к вокзалу погруженный в темноту и включивший свои огни Раджастан предстал передо мной в еще более выгодном свете: спрятались самые непривлекательные огрехи, и в теплом свете ламп город стал заметно душевнее и привлекательнее.

Мы наконец выключили кондиционер, работающий на всех оборотах, раскрыли окна и наслаждались приятным, слегка прохладным ветерком. В горной Азии я всегда ждал этого закатного часа, чтобы наконец избавиться от капель пота, постоянно стекающих по спине в течение дня.

— Перед прощанием я хочу сделать вам еще один сюрприз, — вдруг заинтриговал Шуба. — У вас как раз есть немного времени. Позволите?

— Интересно, что еще сегодня может меня удивить? — ухмыльнулся я. — Конечно, вези, Шуба, мне приятно твое внимание.

Не успел я договорить, как завис на половине фразы от ошеломления: за поворотом перед нами вдруг вырос из темноты пятиэтажный кружевной замок с сотнями окон (как оказалось, их там почти тысяча!), подсвечивающийся кроваво-красным цветом.

— Это Дворец ветров, — стал рассказывать Шуба, не скрывая радости от моего удивления. — Его построил уважаемый махараджа для всех своих жен. Каждой по комнате. Представляете, сколько их было!

— Да уж, любвеобильным он был мужчиной, — задумчиво произнес я. — Каждой по комнате — это, конечно, хорошо, но их окошки — просто крошечные, не больше размера головы! Как же они там, бедные, жили?!

— Да что вы?! — искренне удивился моему замечанию Шуба. — Это для них подарок! По правилам, женщинам гарема вообще запрещено пересекаться со внешним миром. А благодаря доброму сердцу князя они даже могли наблюдать за улицей. Думаю, они были очень счастливы!

Да уж, без сомнений… Но каким