Лунные хроники. Мгновенная карма - Марисса Мейер

Квинт ухмыляется, глядя на меня.

– Ага. И у нас тоже.

– Что ж, это вдохновляет, – говорит Майя и, к моему удивлению, берет мешок для сбора мусора. – Тогда, наверное, пойду выполнять свою часть работы?

Она идет вдоль берега, в сторону скал. Я долго смотрю ей вслед и вижу, как она нагибается, поднимает скомканный голубой флаер и бросает его в мешок.

– Черт, – говорит Квинт. – Это ужасно – потерять что-то настолько памятное. Мой дедушка подарил мне старый бейсбольный мяч, подписанный всей командой «Лос-Анджелес Доджерс» в 1965 году. Если бы с ним что-нибудь случилось, я бы себе этого не простил.

Я делаю глубокий вдох, чтобы избавиться от тяжести в груди.

– Ага. Ужасно.

– Простите, вы – Пруденс Барнетт? – Я оборачиваюсь и вижу мужчину в джинсах и голубой толстовке с надписью «Фортуна-Бич». На шее у него висит массивная фотокамера.

– Да, это я.

– Привет, я – Джейсон Нгуен из «Кроникл». Мы вчера говорили по телефону.

– О, да! Привет! Спасибо, что пришли.

– Как можно пропустить такое событие! С удовольствием напишу продолжение этой истории, чтобы поместить в завтрашний номер газеты. А потом, может, подготовим более подробный репортаж о Центре для следующего воскресного выпуска. Вы не против, если я задам несколько вопросов?

– О, ничего себе. Замечательно. Да, конечно, но… – Я бросаю взгляд на Квинта. Он немало удивлен тем, что наше маленькое событие привлекло внимание настоящего журналиста. – Вам, вероятно, имеет смысл поговорить с Квинтом. Его мама основала Центр спасения, а сам он работает там волонтером гораздо дольше, чем я. К тому же, если вам нужны дополнительные фотографии для статей, он может показать вам на редкость удачные снимки.

Изумление, написанное на лице Квинта, сменяется смущением.

– Было бы здорово, – радуется журналист. Они с Квинтом выходят на пляж, а я, хотя и стараюсь не глазеть, то и дело украдкой поглядываю на них, отвечая на нескончаемые вопросы наших добровольных помощников. Квинт говорит так страстно, язык его тела красноречив, выражение лица меняется от удрученного – думаю, когда он рассказывает истории о печальном состоянии, в котором находят некоторых животных, – до восторженного, когда разговор переходит к более вдохновляющим сюжетам. Скажем, об уникальных характерах наших пациентов и о возвращении их в океан. В ходе интервью журналист делает множество заметок и время от времени фотографирует добровольцев и мусор, который они собирают.

К полудню пляж выглядит безупречно чистым, как будто сюда никогда не ступала нога человека. Мы с Квинтом помогаем волонтерам выгрузить мусор в баки и сортируем вторсырье. Я удивляюсь, когда некоторые из них, проникшись альтруизмом, бросаются нам на помощь.

Наконец Квинт объявляет, что проделана огромная работа, и благодарит всех за участие. Я выступаю с отрепетированной речью о Центре и его миссии (что занимает всего шесть минут моей жизни, как я засекла несколько дней назад), а Квинт звонит своей маме и сообщает, что можно подгонять трейлер.

Пришло время отпустить животных домой.

Гудок клаксона привлекает мое внимание к набережной. Фургон с логотипом Центра, въезжает на песчаный пляж. Добровольцы встречают его радостными возгласами. Я слышу, как щелкает камера Джейсона.

Квинт помогает маме развернуть машину так, чтобы задняя часть фургона была обращена к воде. Кажется, что это простой маневр, но ездить по зыбучим пескам довольно рискованно, и каждое лето мы слышим истории о том, как люди теряют свои транспортные средства в океане, потому что подъезжают слишком близко к воде, и колеса увязают в мокром песке. Впрочем, Роза осторожна, да и, кроме того, она, наверное, проделывала это сотни раз.

Когда фургон останавливается, толпа возбужденно подается вперед, держа наготове телефоны и камеры. Нам с Квинтом приходится напомнить всем о необходимости держаться подальше, чтобы оставить тюленям свободный проход к океану. Мне говорили, что большинство животных, завидев разбивающиеся о берег волны, не теряют времени даром – им не терпится спуститься к воде и исчезнуть в гостеприимной бухте. Но, по словам Квинта, иногда животное больше интересуется волонтерами и случайными людьми, которые просто оказались в тот день на пляже. Таким любопытным иногда хочется осмотреть сумки с едой или покататься по песку – в общем, развлечь тех, кто за ними наблюдает. Это оставляет восхитительные воспоминания у всех участников, но в то же время создает немалые трудности для команды спасателей, когда они пытаются уговорить животное идти куда положено.

Роза и Шона выходят из фургона, и Роза приветствует толпу широкой улыбкой, граничащей с эйфорией.

– Ох, – выдыхает она. – Никогда еще столько людей не становилось свидетелями возвращения животных в океан. Я занимаюсь этой работой почти двадцать лет, но впервые наш праздник освобождения стал публичной акцией. Я так счастлива, что вы все смогли присоединиться к нам сегодня, и от всего сердца благодарю вас за то, что вы помогли сделать наш пляж чистым и безопасным для этих удивительных животных. Я думаю, что, увидев, как они счастливы вернуться в свою естественную среду обитания, вы будете так же взволнованы, как и я, тем, что стали частью этого дня. – Она показывает на меня и Квинта. – И я хочу сказать огромное спасибо моему сыну Квинту и нашему новому волонтеру, Пруденс, благодаря которым это событие состоялось.

Я неловко салютую толпе. Люди вежливо аплодируют, хотя и с некоторым нетерпением. Я осмеливаюсь взглянуть на Квинта, и мы обмениваемся гордыми улыбками, а потом… он подмигивает мне.

Мое сердце бьется быстрее.

– После праздника я с радостью отвечу на любые вопросы о Центре, – продолжает Роза, – но сейчас вам, конечно, не до меня. Вы здесь, чтобы увидеть Пеппер, Тириона, Чипа и Нейви, четырех тюленей, которым не терпится вернуться домой.

Роза и Шона открывают заднюю часть фургона, где стоят четыре клетки. Темные глаза и мохнатые усатые морды выглядывают из-за прутьев решеток, и дружное «а-ах!» проносится над толпой.

Мы выгружаем клетки, ставим их на песок. Роза напоминает всем о том, что нельзя приближаться к животным и кормить их.

– Но можно сколько угодно фотографировать, – добавляю я, – и, пожалуйста, ставьте наши теги, если будете публиковать снимки в соцсетях.

За решетчатыми дверцами я вижу оживленных тюленей, с любопытством поглядывающих на океан. В них угадывается непередаваемое ощущение предвкушения.

Клетки открывают.

Трое из четырех тюленей выскакивают наружу с такой скоростью, будто участвуют в Кентукки Дерби[53]. Они прокладывают путь к воде, сбиваясь в кучку, шлепая ластами по песку. Потом ныряют в прибой головами вперед и в считанные секунды исчезают под водой.