Последняя ставка - Тим Пауэрс

– Осторожней, малыш! – рявкнул Мавранос ему вслед и, наклонившись, отлепил от бока Крейна промокшую от крови рубашку. – Ну, дружище, все не так плохо, как кажется. Тебя лишь пощекотало, даже мышцы не задеты, и крови не больше, чем из обычного пореза; это тебе не артериальное кровотечение. Я тебя перевяжу; все куда лучше, чем когда ты попортил себе ногу.

Крейн позволил себе опустить плечи.

– Отлично. Ты меня перевяжешь, только сначала уедем отсюда. – Пока он, весь разбитый, ковылял, превозмогая боль, от фанерной лачуги до вершины холма, то успел представить себе, как падает без сознания от потери крови и приходит в себя на больничной койке, весь утыканный иглами капельниц, с трубками для искусственного дыхания в носу и с мешочком калоприемника.

– Арки, – сказал он слабым голосом, – как только мы доберемся до машины, я выпью одну банку твоего пива очень быстро, а потом другую – очень медленно.

Мавранос рассмеялся.

– А я к тебе присоединюсь. А если старина Оззи станет бухтеть, я его скручу и заткну ему пасть.

Мавранос приобнял Крейна за спину, чтобы тот мог опираться на него, и они медленно побрели по грунтовой дороге. Крейн видел, как Диана отступила от Оззи и побежала через площадку заправочной станции, мимо полуразрушенной стены.

– А вот и Диана, – сказал Крейн, на мгновение почувствовав себя таким счастливым, что у него дыхание захватило. – Я спас ее сына.

– И получил боевую рану, – добавил Мавранос. – Так что, пожалуй, я предложу ей залатать тебя.

С юга по шоссе приближались автомобильные фары; их движение замедлилось, когда машина подъехала к двум автомобилям, стоявшим на западной обочине. Крейн прищурился, всматриваясь; он очень надеялся, что это не полиция.

Нет, это был белый спортивный автомобиль, «Порше».

Белый «Порше».

«Нет, – подумал он, хотя сердце уже само отчаянно заколотилось, – нет, ты везде видишь белый «Порше»… проклятье, ведь такой же стоял в мотеле перед соседним номером».

Такой же стоял в мотеле перед соседним номером.

– Ложись! – заорал он, надрывая легкие и забыв о боли в боку. – Все на землю! Оз! Немедленно уложи всех!

Он стряхнул руку Мавраноса, вытащил свой револьвер и попытался прицелиться в белый автомобиль, остановившийся на противоположной обочине.

Мавранос тоже выхватил из-за пояса пистолет.

– Что? – резко спросил он. – Белая машина?

– Да!

«Нельзя стрелять, – думал Крейн. – Что, если это просто добрый самаритянин? К тому же, с этого расстояния, да с двухдюймовым дулом я с таким же успехом могу попасть в Оззи или Диану».

– Ложись! – снова выкрикнул он.

Никто его не послушался. Скэт все так же бежал по уходившей вниз грунтовой дорожке, Диана мчалась ему навстречу, а Оззи, далеко отстав, ковылял следом за нею со всей доступной скоростью. Толстый мальчишка вылез из «Сабурбана» и стоял рядом с машиной.

Сухой хлопок раскатился эхом по шоссе и одновременно в водительском окошке «Порше» полыхнула и погасла желтая вспышка.

На середине дороги вниз Скэт рыбкой нырнул в пыль и проехал ничком еще с ярд. И замер неподвижно.

Вопль Дианы разнесся по пустыне и чуть ли не заглушил треск выстрелов Крейна и Мавраноса, паливших в тронувшуюся с места белую машину, которая, даже ни разу не вильнув, стремительно набрала скорость.

Диана первой добежала до Скэта, но, оказавшись рядом с лежащим сыном, упала на колени и замерла с выставленными вперед полусогнутыми руками.

Пока Крейн, хромая, спотыкаясь и обливаясь потом, спустился с холма, Мавранос убежал далеко вперед, и Крейн видел, как он посмотрел вниз и отшатнулся.

Когда же Крейн, в конце концов, добрался до лежащего мальчика, он сразу понял причину.

С первого взгляда казалось, будто голова Скэта прострелена насквозь. Правый висок, обращенный к ночному небу, представлял собой кровавое месиво – яблоко правого глаза почти неприкрыто, и ухо словно оторвано наполовину. Мальчик хрипло дышал, выплескивая кровь на озаренную лунным светом пыль.

Диана посмотрела снизу вверх на Крейна.

– В больницу, быстрее – на пикапе. Как мы перенесем его?

Сердце в груди Крейна отчаянно колотилось.

– Арки, принеси одеяло – мы отнесем его на одеяле.

Мавранос с окаменевшим лицом смотрел сверху вниз на мальчика, и Крейн вспомнил, что у него самого есть дети.

– Арки! – повысил он голос. – Одеяло!

Мавранос заморгал, кивнул и бегом метнулся к своей машине.

Диана всхлипнула и посмотрела по сторонам.

– Кто в него выстрелил?

Крейн боялся этого вопроса.

– Парень, который сидел в белом «Порше», остановившемся на той стороне дороги. Я думаю, что…

– Господи Боже! Он ведь говорил со мною! – Теперь Диана всхлипывала почти истерически. – Парень в белой машине, когда я ждала здесь, внизу! Я обругала его и велела убираться, он вернулся и выстрелил в меня!

– Диана, он…

– Он целился в меня, это я во всем виновата! – Ее дрожащая рука повисла было над окровавленной головой мальчика, а потом робко погладила его плечи. – Это я.

Правая рука мальчика задергалась, и Крейн подумал, что резкое хлюпающее дыхание может в любую минуту оборваться навсегда.

– Нет, Диана, – сказал Крейн, зная, что сейчас сохранит ей душевное здоровье, но взамен заработает ее ненависть на всю оставшуюся жизнь. Минуту назад, – мрачно подумал он, – я был героем. Она любила меня. Она и сейчас любит меня и будет любить, этак, секунды полторы. – Послушай меня. Все не так. Этот тип стрелял в меня. Он уже стрелял в меня в Лос-Анджелесе в минувший четверг. Я думаю… он… выследил нас.

Когда она подняла к нему лицо, глаза ее раскрылись так широко, что было видно белое окаймление радужек.

– Да, – сказала она негромко, – он знал наши имена, твое и мое. – Она вдруг оскалила зубы в широкой ухмылке. – Твои дружки не слишком метко стреляют, да?

Крейн не нашелся, что ответить, и через несколько мгновений она отвернулась от него к сыну.

Тут прибежал запыхавшийся Мавранос с одеялом, они расстелили одеяло на земле и принялись за труднейшее дело – нужно было поднять мальчика и положить его на импровизированные носилки.

В отделении «Скорой помощи» больницы Дезерт-Спрингс, на Фламинго-роуд, медики сразу переложили мальчика на носилки и увезли в операционную. Рану Крейна обработали и заклеили пластырем, а потом ему и Диане пришлось заполнить множество всяких документов прямо в застекленном помещении регистратуры.