Добрые Люди - Дмитрий Александрович Тихонов

что обновили фасад, да пристроили дом, из окон которого сейчас лучился свет, правда сквозь плотные портьеры разглядеть, что происходит внутри у меня не вышло. Впрочем, я не сильно огорчился, так как готов был поставь полновесный ливр, что за стенами этого домика в данный момент кто-то проигрывает целое состояния — уж что-что, а развлекаться в Тизе умели и никакая осада не могла разрушить вековые устои.

Нужная мне дверь с маленьким окошком всё ещё стояла на прежнем месте — левее парадного входа. Я попытался вспомнить, как следовало стучать в эти двери ночью:

«Два длинных, три коротких и снова длинный».

Я убрал жетон первого во внутренний карман и постучал.

Минуту спустя окошко открылось и на меня уставилось радостное лицо мужчины средних лет с копной курчавых седых волос. Он явно ожидал увидеть кого-то другого, а потому мигом помрачнел, стоило ему разглядеть меня.

— Чьих будешь? — спросил седой.

— К Шону, — ответил я.

— Проваливай, — насупился он. — Нет тут таких.

Дверца захлопнулась. А раньше этих слов хватало. Видимо всё-таки владелец сменился. Но я не сдавался. Снова постучал, но теперь иначе — когда-то подобный шифр мог вызвать у охраны приступ поноса. Дверца снова распахнулась и, судя по выражению лица седого, комбинация всё ещё работала.

— Ты кто, мать твою, такой?! — выдал он.

— Передай старшему, что к Шону пришёл Вальдо из Браситора, — вежливо сообщил я.

— Нет тут никакого Шона. — Седой гневался, но окошко более не закрывал.

— Это не важно. Просто передай. А лучше впусти меня внутрь, ночи нынче слишком яркие.

Привратник опасливо приблизился к окошку и зыркнув по сторонам, скривился, но провернул ключ в дверном замке.

— Заваливай, — бросил он, приоткрыв дверь. — Бугай, покарауль.

Бугай — лысый детина в плечах поперёк себя шире — оторвался от поедания куриного окорока и, отерев жирные руки о рубаху, схватил со стола заряженный арбалет.

— Садись, — кивнул он на стул у входа.

Я сел. Седой скрылся за внутренней дверью, а Бугай, закинув ноги на столешницу, положил арбалет на пояс, так, что болт смотрел прямо на меня. Дешёвый трюк, способный возыметь эффект разве что у желторотого юнца, только ступившего на воровской путь. Мне даже не требовался поток, чтобы справиться со здоровяком: резкий рывок в сторону и ноги лысого, которые тот задрал чуть ли не под потолок, помешают тому прицельно выстрелить, а дальше дело за малым. Бугай видимо смекнул это или что-то прочитал на моём лице, но ноги опустил и сел ровно. Я на это лишь хмыкнул.

Вскоре вернулся седой в компании долговязого уроженца Нортима. Мужчина носил аккуратную бородку в форме корабельного якоря, так любимую заморскими купцами, но презираемую в западном герцогстве, что наводило на мысль — долговязый не был в Нортиме уже давно.

— Вальдо, прошу простить моих подчинённых за это недоразумение, — голос его звучал тихо. — Я Улис, хозяин этих бань.

Нортимец протянул руку, и я ответил рукопожатием.

— Прошу за мной, — сказал он.

Из маленькой коморки мы попали в длинный коридор, в конце которого виднелась лестница. Улис провёл меня на второй этаж, где, как и ранее, располагался кабинет управляющего. Со времён Шона тут мало что изменилось: всё та же старая дубовая мебель, обитый кожей диван и массивный дубовый стол, столешница которого была выполнена из тикового дерева.

— Выпьете? — предложил Улис.

— В другой раз.

— Вы по личному делу? — Он занял место за столом, а мне предложил диван.

— Мне бы койку, вымыться и почистить одежду. — Я принял предложение, кожа дивана, как и прежде, отозвалась скрипом.

— Понимаю, — улыбнулся Улис. — Для вас за счёт заведения.

— Право не стоит. У меня есть наличные.

— Как будет угодно.

Я вытянул ливр и положил его на стол — старая традиция, а нарушать их я не любил. Улис ловко смахнул золотой в ящик.

— Шона нет больше с нами, но старые традиции сильны, — сказал нортимец. — Для вас двери всегда открыты.

— Прискорбно слышать. Искренне соболезную.

Улис слегка склонил голову в знак одобрения.

— Вы на полный пансион, может девочки? — спросил он.

— Не стоит, — отмахнулся я. — Завтра к обеду я вас покину.

Глава девятнадцатая

Из очередного кошмара меня выдернул настойчивый стук в дверь. Я рывком сел на кровати, выхватил стилет из-под подушки и осмотрелся. Солнце уже успело взойти. Одинокий лучик света крался по лакированным половицам, а лёгкий сквознячок играл пожелтевшей от времени занавеской. У подоконника стоял курчавый юноша. Молодой лорд де Талло часто являлся в мои сны, и порой я видел его ещё какое-то время после пробуждения. Гость вскинул подбородок и улыбнулся демонстрирую глубокую рану, из которой толчками вырывалась кровь — горло старшего сына графа де Талло было перерезано буквально от уха до уха.

— Месье Вальдо, — раздался женский голос из коридора. — Вы наказали разбудить вас не позднее восьми.

Снова постучали в дверь.

— Да, — прохрипел я и закашлялся. — Премного благодарен.

— Я принесла ваши вещи.

— Сейчас открою.

Когда я снова посмотрел на оконную раму, то там уже никого не было — кошмар, наконец, покинул меня. Я убрал стилет, запахнул халат и открыл дверь. На пороге стояла молоденькая девушка в смешном белом чепчике. Она озорно улыбалась и стреляла глазками.

— Ваша одежда. — Девушка протянула мне стопку аккуратно сложенных вещей. — Прикажите подать завтрак сюда?

— Буду признателен, — я вернул ей улыбку.

Служанка одарила меня кокетливым взглядом и, вильнув, бёдрами скрылась на лестничном марше. Я снова запер дверь. Умылся в отполированном до блеска медном тазу на треноге и, зачерпнув в ковшик воды, вылил её на затылок — остатки сна как рукой сняло.

Пока я одевался и возился с ножнами стилета, где-то вдали громыхнуло, а потом ещё раз чуть ближе, и ещё уже совсем рядом. Удар был такой силы, что пол под ногами задрожал. Я высунулся из окна, но густая крона шелковицы мешала обзору.

«Бесов праздник!»

Чутьё подсказывало, что канониры ван Аудеан перешли на бомбы и сейчас парочка обрушилась на Тизу. Плохо дело. Всё же щербатый из трактира оказался прав: местные служители клира и владеющие стали выдыхаться. Впрочем, чему удивляться: «жёлтые плащи» на голову превосходили рядовых церковников