Мои неотразимые гадюки. Книга 2 - Александра Сергеева

наружности при невысоком росте и скупой волосатости. Он явно принадлежал к простонародью. Бритая под ноль башка. Лицо попорчено шрамами – весьма оригинальными. У Аэгла, к примеру, шрамы топорщились во все стороны как попало. Куда, как говорится, прилетело, там и оставило отпечаток. У парнишки они пролегали вполне упорядоченно, словно лицо нарезали, как хлеб, ровными ломтями. Забор, а не физиономия.

– Его пытали, – холодно прокомментировал Гнер, когда находку поставили пред очи манипуляторов. – Слишком красивые шрамы.

И Дон нисколько не поразился. Чисто по-человечески, он реально считал, что каждый монастырь имеет право на собственный устав. И нечего критиканствовать, если сам не хлебал их монастырскую баланду. А стабилизатор вообще плевал на посторонние для нормального функционирования системы вещи. Он только уточнил у найдёныша:

– Ты кутуг?

– Айтан! – гордо вскинул тот подбородок.

Его привели, а не притащили – нужды не было. Сказали: пойдешь с нами – он и пошёл. Деваться ему некуда, сбежать от таких воинов не сможет, так чего ерепениться? У него вон, даже обувки нет – далеко убежишь по камням?

– Айтаны кочуют на востоке, – заметил Гнер. – Вдоль побережья. Раб?

– Раб, – не ответил, а натурально провозгласил гордый обладатель незримых цепей.

– От кого слинял? – хмыкнул Фуф, валясь на разостланный спальник имперской выделки. – Да ты садись, – похлопал он рукой рядом с собой.

Парень недоверчиво сощурился на добродушного гиганта. Он Дону-то был по плечо, а остальным в пупок дышал.

– Садись, – бросил Гнер.

И тот подчинился. Было в Аэгле нечто такое, что не рекомендовало выделываться понапрасну. Дон по себе знал. Он поманил крутящегося рядом Руфа и попросил:

– Сгоняй к Тарьясу. Подберите ему одежду. И сапоги. Ногу лишенцу померь.

– На такого не подобрать, – со знанием дела определил давно оперившийся пацан. – Ихние висеть будет, – кивнул он на Гоба. – А девки хай подымут. На него только ихнее барахло пойдёт. И обувка. Я б своё дал. Мало будет, – солидно подытожил он.

Оборванный, но непобедимый раб смотрел на пацана с большим уважением. Когда его выковыривали из развалин дряхлой сакли, Руф восседал на Ромео, чем сразил айтана наповал. Да и все эти сказочные титаны обращались с мальцом по-свойски, а не как с холопом. Значит, он свой. Значит, их мощь как бы распространяется и на его мальчишеские мослы.

– А ты у Паксаи проси, – подсказал дед. – К Лэйре не суйся. Та сейчас не в духе. У неё Троцкий бузит. В поход рвётся.

– Паксая даст, – поразмыслив, согласился Руф. – Она добрая.

И свистанул выполнять приказ.

– От кого ушёл? – продолжил допрос Гнер.

– От Агрема, – нехотя процедил раб.

– Эва как! – восхитился дед. – От самого шехая.

Дон знал, что так назывались местные правители целых народов – что-то вроде ханов. Его тоже впечатлил подвиг парня. Слинять из такого рабства – это надо умудриться.

– И что? Тебя не искали? – насмешливо поинтересовался развалившийся на соседнем спальнике Гоб.

– Искали, – вновь загордился айтан. – Не нашли.

– И сейчас ищут? – уточнил Фуф, переглянувшись с Гнером.

– Да, – напрягся парень, но умолять, чтоб не выдавали, не стал.

Армы опять устроили свои переглядки – теперь с одобрением.

– Пропадёшь один-то, – заметил дед, вернувшись к разглядыванию карты. – Это здесь, что ли, айтаны? – ткнул он пальцем в карту.

– Тут, – подтвердил Гнер.

– Не дойдёт.

– Он и на пару километров отсюда не уйдёт, – заявил Фуф. – Если бы не горы давно бы поймали.

Оборванец махом учуял расположение к своей персоне и оборзел:

– К себе возьмите. Лучше служить великим железным. Агрем – пёс. Такому зазорно служить. Вам служить буду.

– У нас рабов нет, – сообщил Гоб.

– Знаю. А я стану честно служить.

– Дон, что скажешь? – с ласковой издёвкой осведомился Фуф.

– А я тут причём? – проворчал стабилизатор.

– Тебе решать.

– Он император? – округлились глаза оборванного провокатора.

Дружный ржач распугал всё живое, что тут обитало – даже Гнер скривил рот в улыбке. Веселье приманило грагов, что отирались рядом с щупами – выклянчивали охоту. Троцкий на правах вожака примчался первым. Нынче все двуногие в системе являлись обладателями сенсорных каналов. Один айтан представлял собой кусок мяса, и Троцкий живо им заинтересовался. Гнеру даже пришлось прикрыть парня собой, чтобы кое-кто не раскатывал губу.

А с флангов уже подкрадывались Ромео с Блюмкиным. Этим тоже пришлось перекрывать путь к законной добыче. Короче, через минуту все были на ногах – один гость на карачках, уткнувшись носом в землю. Пришлось звать щупов, дабы те поспешили со сборами на охоту. Примчался Руф и передал пожелание дам, чтобы все крикуны провалились к едрене фене. Дон взялся убеждать мужиков седлать скакунов. И самим отправляться кормить скотину. Включая вдову с дитями – Гортензия уже требовательно вопила на весь белый свет. Небось, девки подначили.

И это они зря. Накликали себе геморрой, когда в лагере остались пресловутые «эгоист» да «старый с малым». Ещё один гоблин: страшный, но мирный. И все они досадливо ожидали гостей, что вот-вот вывернут из-за соседней горки. Принесла нелёгкая – раздражённо бухтел про себя Дон, пересчитывая жёлтых клопов, ползущих по сетке. Двадцать семь рыл. Только в пределах видимости «ищейки». А в степи полкилометра – не расстояние, и опасность – не сюрприз. Тут уже через полчаса может нарисоваться средней руки войско. И застать кровожадных мутантов над телами подло убиенных сородичей.

Веселуха! Нет, если он выживет, так наваляет девкам, что не обрадуются. Правильно их дед по-всякому кроет: дуры – они дуры и есть. Хорошо хоть в панику ударяться не умеют. Сидят у костра и требовательно зыркают на своего стабилизатора – ждут команды.

А он не стал спешить. Если не можешь победить врага немедленно, обескуражь его. Наскреби времени на козырную идею или подход подкрепления. На последнее надежда малая: ребята всего пару часов, как ушли. Вряд ли в этих горах – да без радаров-манков гадин – они быстро раздобудут еды на такую прорву, как четыре грага с мелочью. Только успел подумать, как дремлющая Гортензия приподняла голову. Посопела, дабы убедиться, что еда действительно пришла. Медленно поднялась. Натурально подбоченилась и злорадно квакнула. Бестолочь просто убил наповал: подполз по-пластунски к Дону и распластался на пузе. Точно