Мои неотразимые гадюки. Книга 2 - Александра Сергеева

но в седле удержался. Повалился на шею коня и ударил его пятками в бока. Перед самым носом Дона проскакал, задрав хвост, Бестолочь. Шагах в пяти от того же носа бился конь с разорванным боком. Ещё один конь скакал прочь, вскидывая задом. Промелькнул Рамаз… Дурдом!

Дон взял себя в руки. Развернулся и пополз прочь от этого балагана. Кто-то перехватил его поперёк тела и оторвал от земли. Попытался поставить на ноги – те упрямо подгибались. Тогда его усадили – Тарьяс заботливо заглядывал в разъехавшиеся глаза неадекватного мутанта. Дон тряхнул башкой. Оказалось, что глаза в порядке, просто слезятся всё от той же пыли. Голова гудит, но мозги в здравом уме. Первая же мысль была незыблема как аксиома: манипуляторы не являются оружием массового поражения. Они вообще не являются оружием, ибо на поле боя совершенно теряются. Их воздействие требует спокойствия и сосредоточенности. А какая тут, к чёрту, сосредоточенность в таком бедламе?

– Соображать способен? – поинтересовались рядом голосом деда.

– Способен, – буркнул Дон, из вредности пялясь перед собой.

– А раньше что мешало? – ядовито осведомился КУС. – Какая нечисть тебя цапнула в задницу? Куда ты полез, малахольный?

– Это не я, – брякнул Дон, с ужасом сознавая, что так оно и есть.

– Ну да, – легко согласился дед, присаживаясь рядом. – Это «системник». Когда он включает режим защиты системы на полную катушку, над ним можно потерять контроль. Вот ты и потерял. Задачу выполнил: угрозу устранил. Но сам подставился под удар. Ладно, это степняки. У них полна башка суеверий, а те воюют на твоей стороне. А вот против настоящих воинов на открытой местности это не сработает. Кто-нибудь из них обязательно тебя прикончит.

– Как я их понимаю, – вздохнула подошедшая Лэйра и тяжело опустилась рядом: – У самой руки чешутся. Донатик, ты законченный свинтус. Не пугай меня так больше никогда. Вуг! – жалобно простонала она. – Дай настоечки хлебнуть. Голова раскалывается. И в коленках вибрирует.

Дед вздохнул и вытащил флягу.

– Разве им можно? – забеспокоился Дон. – Ты ж говорил: порвёт.

– Разбавляю, – отмахнулся дед и протянул Лэйре флягу: – Глоточек!

– И когда это они к ней пристрастились? – начал раздражаться Дон, чувствуя, что он что-то упустил.

«Эрудит» тотчас это подтвердил, а «барбос» заработал на полную: Дон чуть не взорвался изнутри! «Системник» его тут же пнул, дескать, не нервируй щупов. Зато стабилизатор впервые ощутил потребность добровольно приложиться к Вугову пойлу. Отнял флягу у Лэйры и присосался. Оно и разбавленным не стало вкусней, но быстро взбодрило. Даже возникло желание обойти поле боя для оценки затраченных усилий в разрезе полученного выхлопа.

Выхлопнуло изрядно. Ладно ещё трупы – те хотя бы молчат. А вот стоны раненых просто добивали психику. Он заметил Лэйру, что продвигалась параллельным курсом. Вот она застыла: через несколько секунд вопящий окровавленный человек затих и замер. Удар милосердия – скривился Дон, понимая, что это правильно. Гортензия, урча, пожирала лошадь – сегодня она сама добыла себе обед. Рамаз столовался отдельно от матери: сам завалил, сам и употреблял. Дон походя коснулся сознания героя – тот был жутко доволен.

Бестолочь носился между матерью и братом – его рвало пополам: у кого бы пристроиться? Буриданов осёл. Беда у малого с детерминизмом. Ни Бог, ни судьба, ни природа не могут помочь в выборе кормушки. Остаётся последний вариант: человеческая воля. Дон притушил эмоции поросёнка, и тот привычно присоединился к матери.

Лэти было не видать. Блуждающий неподалёку дед сообщил, что они с Джугу ловят коней. Что Джугу – это их задротыш айтан. Что парень не выдержал: вылез из норы, куда спрятался от сынка шехая Агрема – того самого петушка. Он подобрался ближе к месту стычки и первым сориентировался, что пропадает добро. Махом обуздал одного из взбесившихся коней. Затем помог с тем же Лэти. Кони-то мало пострадали. Часть всадников попадала, а они помчались спасаться. Вот Джугу с Лэти и бросились приводить их в чувство. Гнер же говорил: коней отожмём у степняков – вот и отжали.

– Да уж, отжали, – проворчал Дон, любуясь делом рук своих.

Единственный плюс: из всех блюд на этом пиру Гортензия выбрала конину. Если это не вмешательство щупов, значит, победа человеческого разума над скверным воспитанием грагов.

Скверное воспитание армов было не победить. Когда ребята вернулись, досталось всем. В первую очередь Дону, который хреново стабилизирует свою систему. Отправил воинов пастись, а сам занялся дилетантщиной. Потом Гнер надавал по рогам Лэйре, как зачинщице всего безобразия в целом. Дескать, если бы она не кочевряжилась и лично занималась прирученным зоопарком, армы бы не покинули вверенное им подразделение. Затем, как честный человек, он покритиковал себя – при этом в его голосе скрипели вечные льды.

Тем временем Фуф с Гобом выкопали потрёпанного петушка. Как ни странно, именно он выжил в этой свалке.

– Вставай, паршивец, – пнул Гоб его высочество. – Не выламывайся: не так уж сильно тебя приложило. Не к лицу сыну великого шехая Агрема трусить и кривляться.

– Откуда знаешь? – прошипел шехайский отпрыск, с трудом поднимаясь на перешибленной ноге. – Наш друг великий Гарасин! Он из касты железных. Он убьёт тебя, как собаку…

Гоб аж поперхнулся от такого сюрприза. Не нашёл, что сказать, и резко помрачнел.

– Ты тупой или слепой? – выручил его Фуф, отвесив высочеству нравоучительную затрещину. – Глаза протри. Или ты ещё не видал железных живьём?

Парнишка сморгнул, пошевелил губами и выдал:

– Ты железный. А где Гарасин?

– Умер, – не стал вдаваться в подробности Фуф. – И больше не смей упоминать его имя. Перед тобой его сын, – кивнул он на Гоба. – А он не любит, когда всякая падаль касается имени великого отца.

– Он был друг моего отца! – завопил возмущённый несправедливостью шехаёныш.

– Лжёшь! – рыкнул Фуф, сомкнув свою лапищу на шее упёртого придурка.

– Оставь, – бросил Гоб. – Теперь это не имеет значения.

– Согласен, – хлопнул его по плечу Гнер. – Дон, вы бы шли отдыхать. Мы тут сами разберёмся.

Как они станут разбираться, не хотелось даже думать. Потому и не думалось. А вот нормальное развитие спонтанного эксперимента порадовало: Троцкий и Блюмкин с Ромео тоже набросились на конину. Охота была не слишком удачной – без щупов оно и понятно. А надолго задерживаться мужики не решились. Торопились вернуться.