Будни революции. 1917 год - Андрей Светенко

главным средоточием спекулянтских организаций была гостиница «Метрополь». Во многих номерах этой гостиницы не было постояльцев, зато присутствовали крупные партии галантереи, обуви, алкоголя.

Что ж, по сравнению с Корниловским мятежом это несущественный сюжет, однако как сопутствующее явление – очень характерный. «Так не доставайся же ты никому» – не скажешь. В цепочке «толпа – коммерсанты – милиция – власть» дефицитный ширпотреб достался, как мы уже сказали, Совету солдатских депутатов. В данном случае Московскому.

06.09

Этот день – 24 августа 1917 года по старому стилю – можно считать началом корниловского выступления. Именно выступления, а не мятежа или переворота. И в этом заключалась неопределенность ситуации. В самом деле, генерал Лавр Корнилов – главнокомандующий русской армией с конца июля. На Московском государственном совещании в середине августа он выступил с четкой и определенной политической программой, поддержанной не только офицерством и генералитетом, но и кадетами, и правыми монархистами. Речь не шла об отстранении от власти Временного правительства. Наоборот, ключевым пунктом программы Корнилова был роспуск всевозможных Советов – солдатских, рабочих, крестьянских, то есть установление правительственной власти, совершенно независимой от всяких «безответственных организаций» – впредь до созыва Учредительного собрания. Второй важнейший пункт Корнилова – война в полном единении с союзниками до заключения скорейшего мира, обеспечивающего жизненные интересы России. И для этого – создание боеспособной армии и организованного тыла – без политики, без опять-таки вмешательства солдатских комитетов и всякого рода комиссаров. Упорядочение работы транспорта, торгового аппарата. Решение спорных государственных, национальных и социальных вопросов откладывалось до созыва Учредительного собрания. Генерал Деникин потом назовет этот план «оригинальной схемой суверенного военного командования», поскольку для начала главковерх Корнилов требовал предоставления ему полной автономии во всех военных вопросах, в том числе назначения и смещения командного состава. Сам Лавр Георгиевич за лето 17-го превратился в блестящего и афористичного оратора. «Для окончания войны столь желанным миром, – говорил он, – нам необходимо иметь три армии – армию в окопах, непосредственно ведущую бой, армию в тылу – в мастерских и на заводах, поставляющую фронту все необходимое, и армию железнодорожную – подвозящую все это к фронту». Корнилов не был ни левым, ни правым, он вообще был чужд политической стихии. Однако, опять же по словам Антона Ивановича Деникина, «Корнилов был близок широким слоям либеральной демократии». При этом как военный, человек дисциплины и порядка, смело и мужественно выступал против деградации армии и в защиту офицерства.

В предшествующие дни Корнилову удалось наладить отношения с видным эсером, заместителем Керенского Борисом Савинковым, который активно ратовал за план Корнилова перед министром-председателем. И Керенский, позиции которого пошатнулись после Московского совещания, решил вступить с Корниловым в союз. Вообще, положение Александра Федоровича было тревожным и двусмысленным. Прибегая к помощи Корнилова, Керенский объективно в глазах всех терял авторитет, но с другой стороны – опасность левого поворота, активность большевиков вынуждали премьера к такому союзу. Накануне Керенский согласился с предложением Савинкова объявить в Петрограде военное положение и ввести в столицу военный корпус для реального осуществления этого положения, то есть для нейтрализации большевиков. Петроградский военный гарнизон выводился из подчинения Ставки, предполагалось, что вся военная и гражданская власть в столичном округе будет принадлежать Корнилову, но сам город будет управляться правительством. Далее следовало важное уточнение, что военный корпус – а им был выбран 3-й кавалерийский, самый надежный и боеспособный, в его состав входила знаменитая Дикая, или туземная, дивизия, – будет передан в подчинение Керенскому. И тут возникло препятствие. Корнилов назначил командующим этого корпуса генерала Крымова, а Керенский требовал назначения кого-нибудь другого, более либерального и лояльного Временному правительству. Впрочем, в любом случае переброска крупного воинского контингента с фронта в столицу в условиях немецкого наступления в Прибалтике выглядела по меньшей мере абсурдно и вызвала отпор и недовольство у политических оппонентов. Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов начали леветь на глазах, на первые роли там вышли представители партии большевиков.

07.09

В этот день – 25 августа 1917 года по старому стилю – стремительно развивались события, связанные с попыткой генерал Корнилова овладеть политической ситуацией в стране. Столь витиевато приходится обозначать то, что собирался осуществить Верховный главнокомандующий русской армии. При поддержке одного из лидеров партии эсеров Бориса Савинкова Лавр Корнилов хотел, заручившись чрезвычайными полномочиями, разогнать Советы всех уровней, перевести транспорт и тыл на военное положение, обеспечить дисциплину и порядок во фронтовых частях. Объективно в этой ситуации Временное правительство становилось третьим лишним. И Керенский это прекрасно понимал. Да и все вокруг в один голос заговорили о Директории, памятуя об опыте Великой французской революции, когда демократическая форма правления быстро и незаметно сменилась авторитарной. Вслух называли возможный состав триумвирата – «Керенский – Корнилов – Савинков», тем более что последний получил должность генерал-губернатора Петрограда. Соглашаясь на такой союз, Керенский надеялся, что Корнилов очистит свое окружение и Ставку Верховного главнокомандования от неприкрытых реакционеров-монархистов. Ключевой фигурой в этом ряду оказался генерал Крымов, против которого возражал Керенский и которого Корнилов назначил командующим кавалерийским корпусом, следующим в столицу для осуществления разгона или разгрома Петросовета. Однако Корнилов оставил Крымова на его посту. И в этот день корпус, в состав которого входила знаменитая туземная, или Дикая, дивизия, двинулся с фронта в Петроград. Причем все происходило легально. То есть мятежом или военным путчем назвать это было нельзя.

Более того, Корнилов, Керенский и Савинков, а также штабные генералы в Ставке действовали в тот момент заодно, видя проблему только в одном – возможном активном противостоянии солдат из распропагандированного большевиками Петроградского гарнизона. Собственно, на такое конфликтное развитие ситуации Корнилов даже рассчитывал. Задача, поставленная им перед генералом Крымовым, звучала так: «В случае получения от меня или непосредственно на месте сведений о начале выступления большевиков немедленно занять Петроград, обезоружить части Петроградского гарнизона, которые примкнут к движению большевиков, обезоружить население Петрограда и разогнать Советы». Сама собой возникает мысль, что Корнилов и Керенский были заинтересованы в провоцировании ситуации. Им нужен был очевидный повод для осуществления своих целей. И, как это часто бывает в политике, если нужен предлог, а его нет, то предлог или препятствие создают своими руками. Правительство и Ставка решают организовать через день-два провокационную, якобы большевистскую демонстрацию в Петрограде против Корнилова и поручают осуществить этот хитрый план генералу Дутову, который в тот момент был председателем Совета Союза казачьих частей. Но для того чтобы пазл окончательно сложился, в тот день подают в отставку министры Временного правительства, являющиеся членами партии кадетов. Подчеркиваем, это также было частью заранее задуманного плана по обострению внутриполитической ситуации. Ее неожиданным образом подогрел и лидер