Будни революции. 1917 год - Андрей Светенко

партии эсеров Виктор Чернов, он подал в отставку с поста министра земледелия, но уже в знак протеста против корниловской авантюры. Однако это тоже сыграло на благо замысла Корнилова, Савинкова и Керенского. Словом, события в тот день развивались без препятствий, причем настолько, что в Ставке даже возникло тревожное ощущение – слишком подозрительно гладко все складывается.

08.09

В этот день – 26 августа 1917 года по старому стилю – ситуация с корниловским выступлением стала стремительно меняться. Напомним, что в предшествующие дни между Главнокомандующим русской армией генералом Лавром Корниловым и министром-председателем Временного правительства Александром Керенским было достигнуто соглашение о совместных действиях по разгрому Советов и нейтрализации революционного Петроградского гарнизона. Для этого в столицу должны были войти снятые с фронта верные и боеспособные части. Таковым оказался 3-й кавалерийский корпус, в состав которого входила Дикая дивизия под командованием генерала Крымова. Чтобы оправдать наступление, Ставка и правительство решили спровоцировать псевдобольшевистскую демонстрацию в Петрограде. Организатором этой провокации должен был выступить генерал Дутов, который в тот момент был председателем Совета Союза казачьих войск. Но хрупкое взаимопонимание между Корниловым и Керенским, достигнутое благодаря усилиям посредника – эсера Бориса Савинкова, – оказалось нарушенным. Объявился еще один доброхот-посредник. Накануне Владимир Львов, бывший депутат Госдумы и бывший член Временного правительства, человек, по общим оценкам, недалекий, наивный и легкомысленный, явился к Керенскому и стал убеждать его, что Советы большевизируются на глазах. Во всяком случае, рассчитывать на их поддержку впредь Керенский уже не сможет, а при этом нарастает озлобление против Советов среди консервативной части общества, офицерства, монархистов. И если оно прорвется, то не избежать бойни, в которой первым делом погибнет как раз Александр Федорович Керенский. Суть предложений Львова заключалась в том, чтобы отправить весь кабинет министров в отставку и, заключив письменный союз с Корниловым, сформировать новое правительство без участия Советов вообще. Неизвестно, до какой степени Керенский лукавил и лавировал, но разговор его со Львовым закончился тем, что премьер даже обещал, в крайнем случае, сложить власть, передав ее главковерху Корнилову. Получив такое многообещающее согласие, Львов прибыл в Ставку, где Корнилов довольно безапелляционно и в резких тонах обозначил свои условия. Введение военного положения, передача власти Верховного главнокомандующего и министра-председателя в одни руки, причем его, Корнилова. Керенский может получить портфель министра юстиции (с этого, напомним, начиналась его революционная карьера), а Савинков займет пост военного министра. При этом Корнилов якобы заявил, что положение Керенского небезопасно, его могут убить, и ему стоит уехать из столицы в Могилев, в Ставку. То есть баланс сил, оговоренный накануне наступления, менялся кардинально. И когда Владимир Львов вернулся к Керенскому и передал ему эти новые условия, не скрывая при этом, какие настроения царят в Ставке, то у Александра Федоровича Керенского сложилось впечатление, что ему, во-первых, выставляют ультиматум, а во-вторых, собираются убить как раз в Ставке. Выходит, что опасность справа для премьера больше, чем опасность слева.

В этой ситуации Керенский решил переговорить с Корниловым по прямому проводу. И получился тот самый анекдотичный случай – из разряда разговора по испорченному телефону. Керенский задавал Корнилову уточняющие вопросы, нужно ли ему приезжать в Могилев – да, нужно. Нужно ли брать с собой Савинкова – да, хорошо бы. Считаете ли вы, что ситуация требует того? – Да, требует, причем повелительно. В общем, ответы Корнилова выглядели как подтверждение тех подозрений, которые изложил Керенскому Владимир Львов. Но, по сути, в словах Корнилова не было подвоха, поскольку Керенский задавал свои вопросы в самом общем виде. Впоследствии Лавр Георгиевич будет утверждать, что как раз Керенский действовал провокационно, ища повод для обвинений генерала в мятеже, тогда как он, Корнилов, всего лишь подтвердил в этом разговоре, что Керенскому в тот момент было бы лучше оказаться в Могилеве. Не более того.

11.09

В этот день – 29 августа 1917 года по старому стилю – произошла трагическая развязка Корниловского мятежа. Уточним сразу: так называемого Корниловского мятежа. Потому что выступление военных частей по приказу Корнилова с фронта в Петроград было изначально согласовано с Керенским. Министр-председатель Временного правительства и Главнокомандующий вооруженными силами генерал Корнилов вроде бы согласовали план действий, целью которого была ликвидация Советов рабочих и солдатских депутатов и нейтрализация революционного Петроградского гарнизона. Для этого Корнилов и Керенский договорилось, что хорошо было бы спровоцировать в столице какое-нибудь выступление, демонстрацию со стороны большевиков и Советов, с тем чтобы иметь повод употребить силу. Но уверенности друг в друге у Керенского с Корниловым не было. А доверия между людьми из их окружения еще меньше. Собственно, помощники и посредники, в частности Владимир Львов, фактически сыграли роль испорченного телефона. Посеяли в лидерах сомнения в искренности своих конечных замыслов. Керенский стал всерьез опасаться, что будет арестован корниловцами заодно с лидерами Советов, что Корнилов хочет захватить власть и стать военным диктатором. Заверения последнего, что это не так, действия не возымели. Накануне войска под командованием генерала Крымова, посланные в Петроград по приказу Корнилова, разоружили местный гарнизон в Луге, а у станции Антропшино авангард Крымова – туземная Дикая дивизия вступила в перестрелку с солдатами Петроградского гарнизона, и это как минимум свидетельствовало о том, что противники и Керенского, и Корнилова пытаются перехватить инициативу и сдаваться не собираются. В этой ситуации у Керенского было два варианта действий – либо он перемещается в Ставку, то есть во всем становится на сторону Корнилова, либо обращается за помощью к тем, кого еще накануне собирался ликвидировать, то есть к Советам. Третьего было не дано. Собственной силы под рукой у премьера не было. И Александр Федорович выбирает второй вариант, явно исходя из соображений личной безопасности и политического выживания. Временное правительство начинает раздачу оружия петроградским рабочим, так, собственно, и появляются так называемые отряды Красной гвардии, а в полки Петроградского гарнизона запускают большевистских агитаторов. И все это на основании слухов и нашептываний людей из окружения премьера, которые убеждали его, что в Ставке ему уже вынесен смертный приговор, что генералитет и офицерство ненавидят Керенского и всецело стоят на стороне Корнилова.

В результате Корнилов получает обвинение в государственной измене. Продвижение войск генерала Крымова остановлено на участке железной дороги между Вырицей и Павловском, рабочие просто разобрали полотно. Усилиями большевистских агитаторов солдаты, следовавшие в Петроград, решают сложить оружие.

Генерал Александр Крымов в одиночку добирается до Петрограда, добивается аудиенции у премьер-министра. Подробности этого разговора неизвестны. Очевидцы лишь утверждают, что разговор шел на повышенных тонах, генерал гневно обличал Керенского. А потом наступила трагическая развязка, ставшая символом всего корниловского выступления. Выйдя из кабинета