Жюль Верн - Геннадий Прашкевич

Он входит в дом.

Он наклоняется над кроватью.

И вдруг видит в постели… самого себя!

И тщетно он пытается помочь несчастному.

Он опоздал. Поздно. Врач «умирает у себя на руках».

Рассказ «Фритт-Флакк» составил компанию фантастическому роману Жюля Верна «Робур-завоеватель»: в октябре 1886 года они вышли под одной обложкой в очередном томе «Необыкновенных путешествий».

Воздушный океан всегда интересовал писателя.

В океане, скажем так, водном — всегда много чудесных отвлекающих моментов, а вот в пустынном прекрасном небе до сих пор живут только птицы и… люди. И там человеку противостоит только сам человек, прежде всего его собственные, ничем не усмиренные желания.

С некоторых пор в разных странах люди слышат с небес торжественную музыку, возможно, гимн, — но американский или английский, понять трудно.

А может, это музыка сфер? Может, это ангелы воздают хвалу Господу?

Возникшую проблему обсуждают на очередном заседании американского Уэлдонского общества его ученые члены. Кто-то высказывает и такое, вполне немыслимое предположение: а вдруг мы имеем дело с какой-то еще неизвестной нам искусственной машиной?

Высказанное предположение особенно уязвляет дядюшку Прудента — председателя общества. Правильно! — поддерживает дядюшку Прудента его секретарь Фил Эванс. — Любому здравомыслящему человеку известно, что аппараты тяжелее воздуха летать не могут.

Тогда на трибуну поднимается незнакомец.

«Граждане Соединенных Штатов Америки, — обращается он к насторожившемуся ученому обществу — Я инженер. Меня зовут Робур. Мне сорок лет, хотя на вид не дать и тридцати. У меня завидное здоровье, могучее телосложение, богатырская мускулатура и великолепный желудок, которому мог бы позавидовать даже страус».

Вызывающее вступление, хотя явно справедливое.

«Какого животного напомнила бы голова незнакомца стороннику теории сходства зоологических видов? — спрашивает далее Жюль Верн. И отвечает: — Конечно, голову быка, но освещенную разумом. Вьющиеся волосы с металлическим отливом походили на ворох железных стружек. Ни усов, ни бакенбардов, только бородка, подстриженная на американский лад и не скрывавшая челюстей, мышцы которых свидетельствовали об огромной силе. Кто-то подсчитал, что давление челюстей обыкновенного крокодила достигает четырехсот атмосфер, в то время как давление челюстей крупной охотничьей собаки не превышает и сотни. Выведена даже и такая курьезная формула: каждому килограмму живого веса собаки соответствует восемь килограммов ее "челюстной силы", а каждому килограмму живого веса крокодила — двенадцать килограммов. Так вот, килограмму живого веса вышеназванного Робура должно было соответствовать не меньше десяти. Следовательно, он занимал среднее положение между собакой и крокодилом…»

Не удивительно, что Этцель не всегда принимал юмор писателя.

«Да, — говорит инженер Робур, — вы все ошибаетесь. Будущее принадлежит исключительно летательным аппаратам тяжелее воздуха. Именно воздух для них — достаточно надежная опора. Если придать столбу упругой материи восходящее движение со скоростью сорок пять метров в секунду, то человек сможет свободно удерживаться на верхнем конце такого воздушного столба при условии, что площадь подошв его башмаков составит не менее одной восьмой квадратного метра. А если скорость этого воздушного потока увеличится до девяноста метров в секунду, человек сможет ступать по воздуху босиком. Заставляя массу воздуха двигаться под действием лопастей винта, можно добиться того же результата».

Таков новый герой Жюля Верна.

Ведет он себя ужасно. Просто по-хамски.

Правда и ученые мужи не отличаются легким характером.

«Вышвырнуть этого наглеца с трибуны! — раздаются требовательные крики. — Пусть убедится, как могут летать предметы тяжелее воздуха!»

Кое-кто даже требует линчевать неизвестного наглеца прямо на месте.

Но страдает не Робур, а председатель и секретарь Уэлдонского ученого общества.

Обоих похищают вместе с трусливым слугой дядюшки Прудента — Фриколлином, негром из Южной Каролины. Все трое (как когда-то профессор Аронакс со своим слугой Конселем и гарпунером Недом Лендом) попадают на борт некоего чудесного корабля, на этот раз летающего.

Поразительный корабль!

Не геликоптер, не воздушный шар, но летает!

И не просто летает. По воле капитана он может менять курс!

Казалось бы, вот оно чистое и окончательное доказательство победы аппаратов тяжелее воздуха над любыми воздушными шарами и аэростатами, но, к сожалению, способ доказательств, выбранный инженером Робуром, чрезвычайно уязвил свободолюбивых председателя и секретаря.

Они возмущены. Они требуют вернуть им свободу.

А чудесный воздушный фрегат Робура скользит среди облаков.

Перегнувшись через борт, невольные пассажиры «Альбатроса» разглядывают проплывающие под ними причудливые извивы рек, холмистые равнины, озера, моря, города. Вот прекрасный повод совершить еще одно необыкновенное путешествие вокруг земного шара — услышать свисток паровоза, двигающегося к Парижу, увидеть белые паруса кораблей, пересекающих океаны. Через Пенсильванию, над рекой Святого Лаврентия — к озеру Онтарио, к Ниагарскому водопаду. Когда еще можно будет посмотреть на все это с высоты птичьего полета? Когда еще можно будет проплыть неторопливо над величественным Тихим океаном, над Алеутскими островами, над заснеженной вершиной Фудзиямы, над желтыми лессовыми равнинами Китая. А там и Эверест, и Герат, и Каспийское море. Долгий волшебный ряд, нежная географическая мелодия. Астрахань, Москва, Санкт-Петербург, Стокгольм, Христиания, Париж, Рим, Тимбукту, даже Южный полюс. Как когда-то профессору Аронаксу и его спутникам представилась невероятная возможность обогнуть планету в глубинах Мирового океана, так теперь дядюшка Прудент и его спутники получают возможность проплыть над всеми океанами планеты, над ее необозримой сушей. Правда, обида пассажиров окрашивает для них весь мир в серые цвета полного неприятия. Да и как иначе? Инженер Робур откровенно презрительно относится к своим пленникам. Он даже приказывает запереть трусливого Фриколлина в каюте, как в карцере, чтобы не слышать его причитаний. А когда это не помогает, велит искупать несчастного в океане, опустив его вниз с борта на тросе.

«По какому праву творится такое беззаконие?»

«По праву сильного, конечно!»

«Инженер Робур не имел ни малейшего желания вести свой летательный аппарат над чудесными долинами Индостана. Пересечь Гималаи, чтобы показать, каким великолепным средством воздушного сообщения он обладает, убедить даже тех, кто не хотел поддаваться убеждениям, — вот, собственно, все, чего он добивался. Однако значит ли это, что "Альбатрос" был совершенством, если даже допустить, что в нашем мире можно достигнуть совершенства?