Остров русалок - Лиза Си

— Сегодня температура воды составила десять градусов по Цельсию, пятьдесят градусов по Фаренгейту. Субъект номер шесть оставалась под водой тридцать три минуты. Через пять минут после выхода температура кожи не превышает двадцати семи градусов по Цельсию, а оральная температура — тридцати двух с половиной градусов. — Он встретился со мной взглядом: — Необычайный уровень гипотермии. А теперь посмотрим, сколько времени у вас займет возвращение к нормальным показателям.

Потом он перешел к До Сэн. Другой ученый стал каждые пять минут измерять мне температуру. К норме я вернулась через полчаса.

— А вы бы сейчас пошли обратно в море? — спросил меня Пак.

— Конечно, — ответила я, удивившись такому глупому вопросу.

— Невероятно!

Мы с До Сэн обменялись недоуменными взглядами, не понимая, чему он удивляется.

* * *

Назавтра ученые провели такие же эксперименты. На третий день попросили Чжун Ли дать нам полотенца и одеяла, когда мы вышли из воды. К четвертому дню мы уже привыкли к странному поведению докторов и начали их поддразнивать. Мы повторяли нараспев их непонятные слова, и ученые смеялись.

Больше всех резвились Мин Ли и Ван Сон, и доктора были от них без ума. Утром пятого дня наша компания как раз собиралась зайти в шатер, как вдруг я заметила на волнорезе Ми Чжа. Рядом с ней стоял, оседлав велосипед, ее сын. Теперь вся деревня знала про научный эксперимент, и куча народу приходила на волнорез поглазеть и полюбопытствовать. Я вполне допускала, что Ми Чжа тоже хочется поучаствовать в исследовании; может, ей даже завидно, что мне выпал такой шанс. Наверняка она поэтому и пришла, да еще и Ё Чхана с велосипедом привела, чтобы похвастаться возможностями, которые предоставляет сыну.

От неприятных мыслей меня отвлекла Чжун Ли. Она потянула меня за рукав и воскликнула:

— Мама, смотри! У Ё Чхана велосипед! Можно мне тоже велосипед?

— Нет, нельзя.

— Но я хочу научиться кататься…

— Девочки такими вещами не занимаются.

— Мама, ну пожалуйста! Раз у Ё Чхана есть велосипед, нам тоже нужен хотя бы один на всю семью!

Ее возбуждение меня встревожило. Во-первых, пусть моя дочь и была знакома с Ё Чханом и его матерью, мне это не нравилось. Во-вторых, я ввязалась в научный проект только ради того, чтобы дать Чжун Ли шанс выучиться новому, но теперь, похоже, блестящий велосипед начисто заслонил для нее исследование.

Тем временем Ми Чжа вдруг резко развернулась и заковыляла прочь, хотя мальчик остался на прежнем месте, поглядывая в нашу сторону. Конечно, смотрел он не на меня, а на Мин Ли и Ван Сон. Все трое ходили в одну школу, и у них часто бывали совместные занятия. Подросткам было по шестнадцать: подходящий возраст, чтобы вступить в брак или вляпаться в неприятности. Я взяла девочек за плечи и подтолкнула вперед, чтобы не задерживались.

Когда мы в костюмах для ныряния вышли из шатра, Ё Чхан уже исчез. Вода была такая же холодная, как и всю эту неделю. Непрофессиональные ныряльщицы снова продержались лишь несколько минут, а хэнё оставались в воде, пока не начали сильно дрожать. Когда я вышла на сушу, Чжун Ли уже ждала меня с полотенцем.

— Мама, — заныла она, — ну можно мне велосипед? Пожалуйста!

Моя младшая дочь бывала очень легкомысленной, но и упорства ей было не занимать.

— Ты ученой хочешь стать или на велосипеде кататься? — проворчала я.

— Я хочу и то, и другое. Хочу…

Я оборвала ее:

— Ах, ты хочешь? Мы все чего-нибудь хотим! Ты жалуешься, когда я даю тебе в школу на обед сладкий картофель, а у меня случались времена, когда я за день всего одну сладкую картофелину и съедала.

К несчастью, Чжун Ли тут же переключилась на другую, давно навязшую в зубах тему:

— Другим детям дают белый рис, а ты такую ерунду заворачиваешь, будто нам еле на жизнь хватает!

— Белый рис у нас только на новогодние праздники, — оскорбленно заметила я и добавила, оправдываясь: — Я вам еще ячмень часто даю…

— Это еще хуже: значит, мы совсем нищие!

— Радуйся, если можешь так говорить. Ты не знаешь настоящей бедности…

— А если мы не бедные, почему мне нельзя велосипед?

Меня так и подмывало дернуть девчонку за волосы и напомнить, что деньги я копила на их с братом и сестрой образование.

После обеда, как обычно, пришла Ван Сон, и девочки втроем отправились гулять. Я приготовила цитрусовый чай и отнесла две чашки через двор, в дом До Сэн. Она уже улеглась на спальную подстилку, но масляная лампа еще горела.

— Я тебя ждала, — сказала свекровь. — Ты весь день выглядела расстроенной. Может, тебя обидел один из этих мужчин?

Я покачала головой, села на пол рядом с До Сэн и протянула ей чашку чая.

— Вы были для Чжун Бу хорошей матерью, — сказала я. — Отправили его в школу, чего многие хэнё не делали.

— Или не могли сделать. У твоей матери было слишком много детей, — заметила она грустно. — Но посмотри, к чему пришла ты сама: трое детей в школе! Больше, чем у любой другой семьи в деревне.

— Без вашей помощи я бы не справилась.

Свекровь согласно кивнула, а потом, после долгой паузы, добавила:

— Так в чем же дело? Скажи мне.

— Я сегодня видела Ми Чжа с сыном.

— Не думай о ней…

— Как? Она живет в десяти минутах отсюда. Мы стараемся избегать друг друга, но Хадо — деревня маленькая.

— И что? По всему Чеджудо жертвы живут рядом с предателями, полицейскими, солдатами или коллаборационистами. Островом сейчас управляют убийцы и дети убийц. Но разве не точно так же обстояли дела в твоем детстве?

— Но ведь Ми Чжа знает обо мне всё…

— Да тут все о тебе всё знают. Ты сама сказала: Хадо — деревня маленькая. Что тебя на самом деле тревожит?

Я поколебалась и все-таки спросила:

— Какое будущее я смогу обеспечить своим детям, пока у нас действует принцип коллективной ответственности?

— Те, кого мы потеряли, ни в чем не виноваты.

— Правительство на это смотрит по-другому: всех погибших автоматически считают виновными.

— Можешь последовать примеру остальных и сказать, что твой муж умер раньше третьего апреля, — предложила До Сэн.

— Но ведь Чжун Бу был учителем! Его все в Пукчхоне знали…

— Учителем — да, но не подстрекателем, не повстанцем и не коммунистом.

— Вы так говорите, потому что он ваш сын. — Тут я позволила себе высказать самый глубокий свой страх: — Может, у него были от нас секреты?

— Нет.

Простой и ясный ответ, но мне этого было мало.