Богиня песков - Екатерина Смирнова

У тех, кто путешествовал вместе с сэи, было очень мало преимуществ: походная утварь, самая простая пища, и ни золота во вьюках, ни вышитых тканей. Теперь, когда лагерь раскинулся вокруг замка, мало что изменилось. Верные иногда ходили в набеги, иногда отряд отправлялся охранять караван, прочие уходили и приходили, как заблагорассудится, и путешествовали не только воины. Почему бы теперь не путешествовать?..

Преимуществ перед жизнью обычного племени было только два – справедливость вождей и умение делиться знаниями. За год Синему Покрывалу досталось больше учеников, чем за последние двадцать лет.

О, все, что Синее Покрывало знала, пошло в ход: и умение есть не горстью из котелка, и умение вести беседу, и рассказы о далеком прошлом. Больше всего богиня любила слушать о том, что делали когда-то прочие богини, и собирала к своему костру всех приближенных. Приходилось рассказывать до глубокой ночи, умирая от усталости.

Чем больше Синее Покрывало узнавала Сэиланн, тем больше изумлялась.

Обычно лагерь бога или богини страшен не тем, что там живет безумный, сжигающий всех на своем пути бог, а тем, что там творится, и вокруг бродят безумные, исполняющие прихоти бога. Но силами помощников и помощниц в становище был наведен не самый лучший, но близкий к тому порядок, каждой ученице или захудалому колдуну служили волшебные куклы, сделанные своими руками, и так же легко, как делались куклы, ткались ткани и плелись занавеси из перьев и пуха, плавилось стекло и работали походные кузницы, а сама богиня каждую неделю собирала свой совет и вникала во все, даже в то, о чем предводительнице и думать-то не полагалось.

Она отвечала на любые вопросы, кто бы их ни задавал – тут-то ей слов вполне хватало – а если не могла ответить, звала ближайшего из своих людей. Казалось, она не разбирает, вождь перед ней или низкий человек, не знающий никакого закона. Непочтительность каралась немедленно, а верные берегли ее, как племя бережет Старшую дочь.

Дети у нее были своевольные, сущие змеюки, хоть их все и баловали, и поначалу, говорят, шарахались от поднятой руки.

Чем дальше Синее Покрывало следила за ней, тем больше находила, что богиня не похожа на остальных сэи.

Ее подхватил смерч и нес, не опуская на землю, что выражалось во всем: и в манере топать ногой, и в несдержанности, и во временной потере речи, если богиня сердилась – «тттта. та… та… а-а-а-а!» – и иногда в том, как она убивала за провинности. Оступившиеся умирали от ожога, от того, что болела голова, от разрыва сердца, от страха, но никогда – от того, что богине захотелось повеселиться.

Изобретательности в этом не было ни на грош, Синее Покрывало повидала на своем веку разной изобретательности, но тут ее не было, хоть ярости и хватало на троих, на троих, оцепленных молнией.

Странно было то, что богиня ни разу не убила невиновного, а эти люди, которые закрывают головы руками и падают ниц, не привыкли ждать справедливости от стихии.

Синее Покрывало понимала, что главной составляющей того, что называлось Сэиланн, был гнев, и спешила воспользоваться плодами каждой победы. Уж ей-то доставалось все, что она могла урвать: и вкусная еда, и подарки от благодарных учеников, только что поделивших добычу. Не все питали такое отвращение к золоту – находились и достаточно хитрые верные. Ее шатер был даже роскошнее шатра Эммале.

Но гнев не иссякал, богиня не останавливалась, пожары расцветали; город за городом складывал оружие, вокруг замка рос собственный город, окруженный медным кругом, и однажды Синее Покрывало поняла, что умрет, не успев осесть в каких-нибудь тихих местах.

По крайней мере, здесь было не так больно умирать, как там, в глуши, с капризным молодым господином.

Хитрая… – думала Сэиланн, смотря, как Синее Покрывало ковыляет рядом со змеей, временами пережидая боль. – Она уже любит нас, а вовсе не то, за чем сюда явилась.

Скоро к Эммале начали прибегать в слезах младшие девушки – схени слишком много болтала с ними и говорила: только я твоя настоящая подруга, бойся меня обидеть, если хочешь милости от богини. Многие ссорились и дрались между собой за милость законницы. Эммале рассердилась. Грянул гром, и схени навсегда перестала занимать молодых недозволенными делами.

Синее Покрывало становилась все раздражительнее, но, куда бы она ни шла, ее всюду сопровождали молодые, потому что она рассказывала интересное. Молодые воспитанники и их слуги приносили ей еду и даже вино, молодые льстили ей, и чем больше она кричала на них, тем больше ей было ласки и почета. Но никто больше не слушал наговоров на другого, потому что этого не было в Законе богини.

– Как сговорились все! – фыркала старуха, но просьбам уступала.

Она покорно съедала все приношения, кричала на ближайшего дарителя, но потом садилась на циновку и рассказывала предания. И не было благодарнее слушателей, чем воины и молодые ученики.

Синее Покрывало умерла среди тех, кого ненавидела. Перед смертью она плакала – ненависть ушла, золото было ни к чему, а молодые любили ее.

– Проклятые змеи… – хрипела она, умирая. – Змеи ненависти моей…

Когда Сэиланн об этом сказали, она почесала нос:

– Не плачьте, воспитанники! Она хотела, чтобы ее любили, и поэтому осталась.

– Даже так? – не поверил кто-то. – Даже так?

– Еще и так! – улыбнулась сэи.

Воспитанники все равно плакали, потом – ушли, а Сэиланн сидела, думая о Синем Покрывале и о том, как люди прячут себя глубоко-глубоко в песок. Потом она рассмеялась. Синее Покрывало – это черная колючка, которую клюют одноногие птицы. Если не будет птиц, колючка не вырастет.

Неужели непонятно, что любая сахри в этой истории отличит правду от вранья? Даже если она не сахри, а богиня. А почему богиня должна быть глупее?

Три года прошло с тех пор, как Сэиланн поселилась в замке. Она уже умела говорить с людьми, не срываясь на крик и топанье ногой, и быстро считать до пятидесяти – в каждом отряде, разбиваемом ей, было по пятьдесят солдат. А считала так – два раза пятьдесят, три раза пятьдесят… Только с этим ей было трудно, а читать и писать она научилась быстро.

Думала она еще быстрее, хотя и не всегда могла сказать то, что виделось ей, и люди относились к этому с почтением.

Всех подходящих людей Сэиланн пристраивала на свои места, хотя и не любила, когда врут, а ей всегда докладывали ей обо всем, что знали и видели. А видели верные многое.

Но рано или поздно все хорошее кончается: не так уж и много было сил у войска богини, и слишком заметен был замок.

А большое войско, которое движется к замку, разоряя земли верных, не заметить тяжело.

Несколько месяцев спустя, потеряв многое из завоеванного, Сэиланн сказала:

– Мы не удержим этот дом. Нужно подготовить отход войск. Но если все так, как рассказывают наши разведчики, то мы не сможем уйти, не потеряв половины войска. Вы лучше меня знаете, как нам поступить: не лучше ли нам остаться на месте и защищать замок?