Жена Петра Великого. Наша первая Императрица - Елена Раскина

— Вот, наверное, испугались девочки Глюк и пасторша тоже! — рассмеялась Марта.

— Еще бы, дорогая мадам! Госпожа Глюк и ее дочери бросились врассыпную, а мсье Эрнст, сын пастора, очень храбрый молодой человек, пошел на медведя с кухонным ухватом…

— Эрнст? Храбрый? — недоверчиво фыркнула Марта. — Никогда он не был храбрым…

— Тем не менее мсье Эрнст повел себя достойно и встретился с косматым чудовищем лицом к лицу… Или лицом к морде! Но тут..

— Что тут? — ойкнула Даша, закрыв ладонями румяное лицо.

— Тут царь Пьер велел преображенцам оттащить медведя в сторону, а пастору сказал, что не принято на Руси бросаться на гостей с кухонной утварью! «Какой же это гость? Это зверь лесной!» — возразил на это пастор.

— А Петер что? — смеясь, спросила Марта.

— А государь ответил, что и зверь лесной может быть дорогим гостем, если на то есть его царская воля. Пастор оценил чувство юмора Его Величества, но попросил только оставить зверя во дворе, под охраной солдат. Царь Пьер согласился, но неохотно. А мадам Глюк бледнела и вздрагивала, когда медведь рычал слишком громко…

— А Лизхен?

— Моя любимая Элиз тоже отличается тонким чувством юмора, — довольно улыбаясь, сообщил Вильбоа. — Она привязала к цепи, на которой преображенцы держали зверя, чудесную розовую ленту с кружевом. Ту, что носила в волосах…

— Вряд ли медведь смог оценить этот подарок! — рассмеялась Марта.

— Ленту? Атласную небось? Медведю? И не жалко?! — изумленно спросила Даша.

— Я после подарил моей любимой Элиз десяток таких лент! А ту, которая была на цепи у чудовищного хищника, я, не страшась его пасти и когтей, отвязал и ношу вот здесь, на сердце! Oh, mon amour! — хвастливо заявил француз, но ленту почему-то не предъявил.

— Десяток лент? Правда?! — восхищенно ахнула Даша. — И с кружевом?

— Что же было потом? Продолжайте, господин Вильбоа, — попросила Марта.

— Et puis… И затем царь Пьер сказал пастору Глюку, что сам намерен посвататься за вас, мадам Марта. Но пастор ответил, что вы замужем, и Его Величество сильно разгневался. Он назвал пастора… Вы позволите это повторить, мадам?

— Повторяйте, господин Вильбоа, — разрешила Марта.

— Висельником и чухонской мордой! Oh, mon Dieu!

— Чухонской мордой? Служителя Божьего?! Что ж, к сожалению, это в манере государя, — грустно признала Марта.

— Царь Пьер даже хотел броситься на достойного мсье Глюка с кулаками, но тут вмешался я и попросил государя сначала уладить наш с Элиз брак…

— И что же Петер?

— Царь Пьер сказал, что вновь будет сватать вас за себя, когда мы с Элиз обвенчаемся. Он осчастливит эту свадьбу своим августейшим присутствием и повелевает вам, мадам Марта, непременно на нее явиться.

— Я и сама с радостью приду на свадьбу сестры! Для этого государю не нужно мне приказывать! — заверила француза Марта.

— Рад это слышать, мадам Марта! А нынче мне нужно вернуться к принцессе Натали. Царь Пьер многое просил ей передать. Quelques lettres… Несколько писем…

— Вы уже были у царевны? — переспросила Даша.

— Был, прекрасная мадемуазель, но недолго. Принцесса Натали отправила меня искать вас и изволила сообщить, где вы можете находиться… Позвольте предложить вам руку, мадемуазель… Не имею чести знать вашего прелестного имени, quel est votre nom?

— Арсеньева, — представилась красавица. — Дарья Арсеньева, невеста Александра Данилыча Меншикова.

— Самого Меншикова? O mon Dieu! — француз был явно смущен. — Надеюсь, его милость мсье Меншиков, mon cher ami Alexandre, простит меня за вольность…

— За какую вольность, сударь? — притворно изумилась Дарья.

— За то, что я посмел застать вас за купанием, словно наяд!

— Ах, какие пустяки, сударь! — кокетливо протянула Даша. — Пойдемте же скорее во дворец! Мы сегодня играем на театре. Царевна Наталья Алексевна изволила поставить пиесу, а мы разучили роли… Вот увидите, вам непременно понравится!

«Надо будет проследить за этой притворщицей, а то как бы она не отбила у Лизхен жениха!» — подумала Марта, следуя за ними.

Впрочем, ее несколько успокаивал тот факт, что государев любимец Александр Данилыч Меншиков был для Дарьи гораздо более завидной партией, чем обычный флотский офицер-иностранец, да и царевна Наталья не позволит Даше нарушить приличия. Лизхен получит своего жениха и пышную, шумную свадьбу — все, как полагается благородной девице! Ну а Даша — галантного кавалера на сегодняшний вечер…

Царь Петр привечал толковых и умных людей — и неважно, какой веры и роду-племени они были и из какой страны привела их в Россию переменчивая доля скитальцев. Так произошло и с новым знакомым Марты — Франсуа-Гийомом Вильбоа. Этот красавец француз происходил из гугенотов, и семья его не стерпела гонений на людей из Новой церкви, которые еще со времен кровожадной Екатерины Медичи стали для французов-католиков делом привычным, и эмигрировала в Англию. В 1697 году царь Петр наведался с Великим посольством в Британию, где встречался с королем Вильгельмом III и живо интересовался военным флотом «владычицы морей».

Тогда же, в Британии, Петр Алексеевич объявил, что ежели кто-то из английских моряков и корабельных мастеров пожелает на российскую службу поступить, он таких с почетом встретит, жалованье им хорошее назначит. И, главное, не придется им покупать королевский патент на офицерский чин на собственные средства, как это в обиходе на флоте Его Британского Величества. Шестнадцатилетний Франсуа тогда понял: вот она, прекрасная и изменчивая дама Фортуна, и она сама обращает к нему свое капризное личико! Нужно только схватиться за край ее плаща, да поскорее! И ухватил Франсуа Вильбоа Фортуну — поступил сначала гардемарином в российский флот, а потом и самому государю на глаза попался.

Умен был гардемарин, находчив, морское дело знал отменно и политичному обхождению был обучен — такими людьми царь Петр не пренебрегал. Александр Данилыч Меншиков тоже отметил ловкого француза и к себе приблизил. Понемногу, шагая по шаткой лестнице службы государевой, стал Франсуа-Гийом Вильбоа доверенным лицом Петра. Велел царь французу православие принять — и Вильбоа без лишних колебаний волю царя исполнил. Не все ли равно, на каком языке благодарить Господа за его многие щедроты? В награду за послушание стал Франсуа-Гийом царевым крестником — Никитой Петровичем. Доверие государя к его иноземному слуге от этого только окрепло.

Выпала Вильбоа-Волобуеву великая милость: был он послан Петром и Меншиковым с письмами к царевне Наталье Алексеевне и двум красавицам невестам — Марте и Дарье Арсеньевой. Вскоре обещались быть и сами женихи, но сюрпризом — так чтобы невесты об их прибытии заранее не узнали. Вильбоа обещал царю и Меншикову до поры молчать.