Освобождение Ирландии - Александр Харников

Думаю, что чем взрослее будет моя младшая дочь, тем больше дури будет в ее голове. В масштабах Российской империи это будет проблема не одной только нашей семьи, потому что таких Марий в ней пруд пруди. Эх, принесло на нашу голову этих югороссов, страдай теперь из-за них. Но я это так, просто ворчу. Мне уже объяснили, что было бы гораздо хуже, если бы наши дети ездили в Европы и набирались бы там вредных нигилистических идей.

В Константинополе идеи тоже есть, и зачастую почти революционные, но чем-чем, а нигилизмом тут не пахнет. Ну, если не считать соблазнительных девиц, от которых голова у мужчины идет кругом, а глаза разбегаются. Особенно много этих соблазнов здесь, на набережной у дворца Долмабахче, от которой отходит отправляющийся в Дублин корабль.

Ну ничего, это уже ненадолго. Сейчас мы поднимемся на борт, пройдем к себе в каюту, а вскоре красавец пароход отчалит от берега и двинется в путь.

17 (5) мая 1878 года.

Вашингтон, Британская канцелярия.

Эдвард Торнтон, 2-й граф Касильяс, чрезвычайный и полномочный посол Британской империи в Североамериканских Соединенных Штатах

— Господин посол, к вам господин Эвертс.

Сэр Эдвард Торнтон отвлекся от своих бумаг и посмотрел на своего дворецкого. Лицо его, более похожее на физиономию пресвитерианского проповедника, с вечно недовольным выражением и длинными седыми бакенбардами, оставалось бесстрастным.

— Да, Дженкинс, благодарю вас, — произнес он, вставая из-за стола, — передайте мистеру Эвертсу, что я сейчас буду.

— Господин посол, — добавил дворецкий, — с ним еще и сенатор Хоар.

Ни один мускул на лице Торнтона не выдал его недовольства, хотя кого-кого, а Хоара он точно видеть не хотел. Омерзительная гиена. Ну что ж, теперь хотя бы понятно, откуда ноги растут. Ведь то, что именно сенатор Хоар активнее всех ратовал за аннексию Британской Колумбии, посланнику Британской империи было известно давно. Когда лев уже мертв, то всегда найдутся желающие его попинать.

Он лишь сухо сказал:

— Дженкинс, проследите, чтобы столик в Красном кабинете был накрыт, и чтобы на столе стояли виски и хумидор с сигарами. Сигары должны быть получше, а вот виски можно и попроще…

Дворецкий склонил голову и произнес:

— Сэр, я уже распорядился. Две бутылки Johnnie Walker Old Highland Blend, две бутылки содовой, сигары, кое-какая закуска и хрустальные стаканы.

— Еще раз благодарю вас, Дженкинс, — кивнул посол и, чуть поправив галстук, вышел в коридор.

— Господин государственный секретарь, господин сенатор, рад вас видеть. — Эдвард Торнтон пожал руки обоим незваным гостям. — Давайте пройдем в Красный кабинет, там за виски с сигарами нам будет гораздо удобнее вести разговор.

Графу приходилось играть роль радушного хозяина, хотя больше всего ему сейчас хотелось спустить гостей с лестницы канцелярии. Деревенское быдло, сморкающееся по углам и хлещущее простонародное пойло, потомки шлюх и пиратов, при этом считающие, что, заимев туго набитый кошелек, они сразу же превратились в джентльменов. Когда он приехал сюда одиннадцать лет назад, янки заискивали перед британцами. Он был желанным гостем на приемах и суаре, и его супруга Мэри блистала на них если не красотой, то хотя бы многочисленными украшениями.

А через два года «младшие братья» вдруг потребовали компенсации за то, что Британия разрешила Рафаэлю Семмсу и другим рейдерам конфедератов пользоваться британскими портами, а также строить корабли на британских верфях.

Но после того, как Торнтон сумел договориться и со своим правительством, и с янки, и в 1871 году был подписан Вашингтонский договор, урегулировавшие эти вопросы, отношение к нему стало весьма теплым, и САСШ даже попросили его о посредничестве при переговорах с Бразилией.

Это продолжалось ровно до того момента, когда неделю назад к нему неожиданно пришел сам Уиллиам Эвертс и категорично заявил, что правительство САСШ требуют передачи Соединенным Штатам Северного Орегона — так у янки именовалась Британская Колумбия — а также Земли Руперта, территории к востоку от этой провинции[17]. Мол, проживающие там индейцы своими набегами тревожат границы САСШ, и вообще их замечательной и исключительной нации самим Господом Богом предназначено стать хозяйкой всех земель североамериканского континента к северу от Рио-Гранде[18].

Торнтон попытался было напомнить Эвертсу об Орегонском договоре 1846 года, а также о том, что Земля Руперта никогда не была частью Орегонской Территории. Но Эвертс отвечал, что договоры уже не отвечают сегодняшним реалиям, тем более что войска янки уже на подходе к вышеназванным землям. А о быстрой переброске британского контингента из восточных провинций через всю страну и думать нечего, ведь постройка Канадской и Тихоокеанской железной дороги только еще планировалась.

Но самая главная проблема заключалась отнюдь не в этом. Раньше в случае необходимости в Канаду по морю могли быть переброшены воинские контингенты из метрополии, которые на руинах пылающего Вашингтона быстро бы объяснили этим плантаторам, фермерам и ранчеро, кто тут на самом деле мировая держава, а у кого еще молоко на губах не обсохло.

Но теперь, когда Континентальный Альянс, могущественное и противоестественное европейское образование, главной ударной силой которого были неизвестно откуда взявшиеся югороссы, в скоротечной войне сокрушил Британскую империю, разгромив и повергнув ее в прах, дав этим омерзительным ирландцам их долгожданную свободу. Теперь то, что осталось от Британской империи, никак не могло помочь своему заокеанскому доминиону и его генерал-губернатору лорду Дафферину, Фредерику Темпл-Гамильтон, Темпл-Блеквуду, а также премьеру канадского правительства либералу Александру Маккензи, чей срок правления вот-вот должен подойти к концу. Войск не было, флота, чтобы их перевести, тоже. Все сожрала проклятая Ирландия и вступившиеся за нее югороссы.

Кстати, Эвертс обронил пару фраз о нынешнем бессилии Британии, при этом виновато улыбаясь. Торнтон принял наглые требования к сведению, мысленно пожелал, чтобы проклятых янки постигла точно такая же судьба, и пообещал связаться по телеграфу с Лондоном. А сегодня с утра он послал Эвертсу записку о том, что ответ из Форин Офиса уже получен.

Когда все уселись на мягкие кресла вокруг небольшого стола, Торнтон разлил виски по стаканам, добавил содовую для обоих гостей, и после того, как Хоар похвалил виски (если б он знал, что это — самый дешевый скотч из тех, что продавались в Америке), Торнтон откашлялся и сказал: