Меридон, или Сны о другой жизни - Филиппа Грегори

Я не могла понять, замечает ли она это. В ней непостижимым образом уживались искренность и манерность. Иногда Пери удавалось сказать что-нибудь забавное, и она весело смеялась, запрокинув голову. А иной раз ее голубые глаза заволакивались дымкой, и она из-под ресниц взглядывала на меня, будто проверяя мою реакцию. И я никогда не слышала, чтобы она бранила Пери.

Это была знать — знать, с которой я прежде никогда не общалась. Они жили по совершенно особым правилам, в своем собственном мире. Читая письма из Лондона, леди Кларенс часто смеялась над похождениями богатых аристократов и светских дам. Знатные господа вели себя так, как мы бы никогда не осмелились. Они никого не боялись. Для них не существовало ни приходского старосты, ни суда, ни викария. Весь мир принадлежал им.

Но леди Кларенс была очень умной женщиной. Дочь ирландского пэра, она молодой и прекрасной вышла замуж за старого подагрика, лорда Хаверинга. Я получила некоторое представление об этом браке из рассказов Пери о долгих годах, проведенных матерью в деревне, пока его милость пил и играл в карты в столице. Она знала, что он купил ее, и выполняла свой долг с каменным лицом. У них родились дети. Когда лорд Хаверинг позволял ей выезжать в город, она тратила его деньги как хотела. Я подозреваю, что она выжидала, когда он умрет и она, пока еще молодая и прекрасная, станет наконец богатой и свободной. Но едва лорд Хаверинг умер, как ее постигло разочарование. Она получила наследство, но не такое, на которое надеялась.

Но леди Кларенс сумела поправить дела. Она наняла управляющего и объяснила ему, что земля должна давать прибыль. Она обложила арендаторов огромным налогом: они должны были платить ей за рождение детей, за свадьбы и даже за похороны. Она все поля засеяла пшеницей, а крестьян держала на ячменном хлебе. Для работы она нанимала нищих, и даже им она платила меньше, чем в других поместьях. Она была жестоким, неумолимым хозяином и стала наконец получать прибыли, о которых мечтала. Они не могли компенсировать ей прошлые лишения, но, по крайней мере, теперь она имела богатое поместье, роскошный особняк в Лондоне, гардероб, полный платьев, и конюшню с превосходными лошадьми.

Наблюдая за леди Кларенс, я многому училась у нее. Я не любила ее, да я думаю, ее никто не любил. Но я понимала эту женщину. Мне было прекрасно известно, что такое нужда и бедность. И мне нравилось, как она победила их. Большего контраста моему спокойному, обязательному опекуну я не нашла бы, даже если бы обыскала всю Англию. Мы оба это знали. Боюсь, это обижало его.

Однажды в конце второй недели, когда я почти каждый день проводила в Хаверинг-холле, мистер Фортескью попросил меня задержаться в гостиной. Я уселась на стул, расправив на коленях мое новое шелковое платье.

— Дела вызывают меня в Бристоль, Сара, — начал он. — Я дал вам время узнать поближе семью Хаверингов и понять их. Леди Хаверинг — очаровательная женщина, а лорд Перегрин — весьма привлекательный молодой человек. И теперь я хотел бы узнать, как вы относитесь и как вы смотрите на то, чтобы леди Кларенс стала вашим спутником в обществе.

— Вам же она не нравится, — резко сказала я.

Он заколебался на мгновение, затем улыбнулся мне.

— Пожалуй, лучше мне быть откровенным, — сказал он. — Вы правы, я не люблю ее. Ее репутация как жены и затем как вдовы несколько подмочена. Но что, на мой взгляд, более важно, она слишком жестока к людям. Арендаторы живут на ее земле, отчаянно нуждаясь. Она засеяла все поля пшеницей, а несчастным людям негде пасти скот или посадить овощи. Каждый раз, когда она повышает цену на хлеб, целые семьи умирают с голоду, умирают прямо на ее глазах. Некоторые винят во всем ее бейлифа, но она сама рассказала мне, что он только выполняет ее приказы. Она очаровательная собеседница, Сара, но если бы вы посмотрели на нее глазами ее слуг, вы бы ужаснулись.

Я кивнула.

— Как вы думаете, чего она хочет от меня?

— Не знаю, — пожал он плечами. — Она прекрасно разбирается в платьях и шляпках, она вращается в лучшем лондонском обществе, и, я думаю, для нее не составит труда ввести вас в него. Может быть, она смотрит на вас как на средство развеять скуку деревенской жизни. Кроме того, — помолчав, добавил он, — возможно, ей доставляет удовольствие сердить меня.

— Но вы ничего не можете с ней сделать? — бросила я.

— Да, не могу, — согласился он. — Я являюсь вашим опекуном только в вопросах управления имением и контролирую ваши финансовые дела, пока вы не достигнете совершеннолетия или не выйдете замуж. Я могу советовать вам, но не приказывать.

— Вы могли бы отказать мне в деньгах, — подсказала я ему.

Джеймс спокойно улыбнулся.

— Я не стану принуждать вас таким способом, — мягко ответил он. — Может быть, я выгляжу глупо в сравнении с блестящими Хаверингами, но я отнюдь не тиран, Сара. Я очень любил вашу матушку, и во имя ее памяти я хочу, чтобы вы были счастливы. Если общество леди Кларенс приятно вам, наслаждайтесь им, я не буду вам мешать. Ввести вас в свет она сможет лучше, чем кто-либо другой.

— Я повторяю, что хочу только самое лучшее из того, что можно иметь, — выпалила я, потеряв терпение. — Та леди, которую вы собирались определить мне в компаньонки, это второй сорт. Я поняла это, когда услышала о ней. Она могла бы только научить меня жить здесь, в захолустье. Какое счастье! Стоило проделывать такой путь от цыганского фургона до этой гостиной, чтобы быть благодарной за приглашение на бал в Чичестер!

Джеймс спокойно смотрел на меня, и его улыбка была полна жалости.

— А вы думаете, что леди Кларенс — это самый лучший из вариантов? Так же, как лорд Перегрин?

Я на мгновение задумалась. В глубине души я понимала, что леди Кларенс жестокая, скупая и лукавая женщина, настоящий старый барышник. А ее сын — просто слабое, очаровательное дитя, лучшее в котором — это его льняные кудри и безмятежные голубые глаза.

Но мне было весело с ними, они часто приглашали меня к себе в гости и обещали помочь мне отобрать мое состояние у этих крестьян.

— Да, я так думаю, — упрямо стояла я на своем, обманывая при этом и саму себя, и Джеймса. — Я хочу принадлежать к их миру.

— Ну что ж, очень хорошо, — вздохнул Джеймс. — Я написал леди Кларенс записку с подсчетами, сколько вы можете тратить в месяц. Там же указан банк, куда вам следует обращаться, и адреса моих контор в Лондоне и Бристоле. Я буду рад видеть вас у себя. И если вы вдруг перемените свое решение, Сара, сразу же напишите мне, я приеду и заберу вас.

Я кивнула, не обращая внимания на странное предчувствие, что я совершаю очень серьезную ошибку.

— Если вы все-таки передумаете, Сара, — настойчиво повторил он, — и захотите вернуться в Вайдекр, то помните: двери этого дома всегда открыты для вас. Вы не должны жить у Хаверингов вопреки своему желанию.

В ответ я отрицательно покачала головой.

— Мне они нравятся, — с вызовом сказала я. — Я не тот человек, о котором вы мечтали, мистер Фортескью. Их образ жизни я полюблю, я знаю это.