Меридон, или Сны о другой жизни - Филиппа Грегори

— Вы хотите сказать, что их поймали на каких-то неприглядных поступках? — ставя точку над «i», спросила я.

— Я терпеть не могу сплетен и не хотел бы говорить о людях плохо, — ответил Джеймс, — но я должен сказать, что эти двое не вполне подходящая компания для молодой леди.

— Для меня они вполне подходящая компания, — улыбнулась я. — Я не считаю нужным рассказывать вам о себе все, но должна признаться, что мой отец был шулером и пьяницей, а я зарабатывала на жизнь, продавая покупателям плохих лошадей и мошенничая. Я не та молодая леди, которую вы хотели бы видеть, и никогда ею не буду. Слишком много я повидала в своей жизни, чтобы выступать в такой роли. Хаверинги для меня достаточно хороши.

Мистер Фортескью собирался что-то ответить, но в это время Бекки Майлз постучала в дверь и спросила, поеду ли я кататься верхом с Уиллом Тайком, который ожидает меня во дворе.

Я кивнула Джеймсу, как бы заканчивая разговор, и вышла из комнаты, глубоко удовлетворенная. Ему пора уже почувствовать разницу между мною, которой я была на самом деле, и тем ребенком, которым я могла быть, если б он отыскал меня вовремя.

Уилл сидел на лошади и, увидев меня, улыбнулся.

— Вы благополучно доставили лорда Пери домой? — поинтересовался он.

— Угу, — неопределенно кивнула я, не собираясь распространяться на эту тему.

— Он приятный молодой человек, — продолжал Уилл.

— Угу. — И я наклонилась затянуть потуже подпругу.

Уилл явно ожидал моей реакции.

— Несколько, правда, буйный, — не дождавшись ее, заговорил он снова.

— Угу. — Теперь я принялась зачем-то перебирать гриву Кея.

— Должно быть, многие женщины находят его красивым. — Уилл старался быть справедливым.

— Угу, — сказала я.

— Некоторые девушки могут не заметить, что он пьяница и эгоист, который не любит никого, кроме себя. — Его голос звучал уже напряженно.

Я молча кивнула.

— Они готовы все отдать за одну улыбку такого замечательного молодого джентльмена.

— Ага. — Я постаралась внести разнообразие в нашу беседу.

Уилл сдался.

— А вам он понравился, Сара? — прямо спросил он.

Я оставила в покое Кея и взглянула Уиллу прямо в лицо. Я видела, что для него этот вопрос очень важен и он ждет честного ответа.

— Закончим этот разговор, — отрезала я и замолчала.

После этого мы долго ехали молча. Я любовалась цветущими изгородями вдоль дороги, стремительным полетом птиц. Уилл сосредоточенно смотрел прямо перед собой.

— Я намеревался сегодня познакомить вас с нашим школьным учителем, — сказал он наконец, когда мы уже въехали в деревню. — В прошлый раз его не было дома. Мы очень гордимся нашей школой.

И мы поскакали вдоль улицы. Сапожник сидел на своем привычном месте, он приветливо махнул нам, и я помахала в ответ. Тележник громко выкрикнул: «Добрый день» — из своего двора. Я улыбнулась ему широкой показной улыбкой, будто кинула фальшивую монету.

За церковью, вдоль улицы стояло длинное приземистое здание, из него явственно слышался гомон детских голосов, повторяющих стишок или разучивающих песню.

Уилл громко свистнул, через несколько минут дверь отворилась и на пороге появился молодой человек, щурившийся от яркого солнца после сумрака класса.

Одет он был очень странно. Весь в зеленом. Мешковатые зеленые бриджи, заправленные в кожаные сапоги, и такая же мешковатая куртка с широким кожаным поясом. Его прямые черные волосы были коротко острижены и расчесаны на прямой пробор, что делало его лицо широким и довольно некрасивым. Но вместе с тем каким-то значительным.

— Это Майкл Фрай, — представил его Уилл. — Это Сара Лейси.

— Привет, сестра, — провозгласил этот человек. — Я не стану обращаться к тебе с титулом, поскольку никогда так не делаю. Я верю, что все люди созданы равными и ко всем надо обращаться одинаково. Ты можешь называть меня Майкл или же звать меня братом.

За шестнадцать лет, проведенных на дорогах, я повидала разных людей. Таких я тоже встречала.

— Привет, Майкл, — ответила я. — Ты здешний учитель?

Он улыбнулся, и его смуглое лицо внезапно просветлело.

— Да, я учитель этих юных граждан, — сказал он. — А по вечерам я читаю или беседую с их родителями. Мы вместе учимся работать по-новому, чтобы стать примером для всей страны.

— О! — только и смогла вымолвить я.

— Майкл приехал к нам три года назад из Уэльса, — объяснил Уилл. В его голосе звучала усмешка, но относилась она явно не к Майклу. — Он много сделал для нашей корпорации и своими занятиями с детьми, и своими советами.

— В них наше будущее, — улыбнулся Майкл. — И они должны быть готовы к нему.

Уилл кивнул.

— Эта школа была основана еще вашей матерью, — продолжал он. — Раньше здесь был амбар для десятины. — Тут он окинул это здание взглядом. — Видите, какое значение она придавала духовной жизни?

— Не вижу, — призналась я.

Майкл расплылся в доброй улыбке.

— В этом амбаре хранил и десятую часть урожая, предназначенную для викария и церкви, — стал объяснять он. — У нас и теперь есть викарий, но он получает лишь незначительную часть из доли сквайра. Мы ничего не платим ему, ведь он не сеет и не пашет.

— Он, наверное, в восторге, — предположила я.

Они оба усмехнулись.

— Да уж, — сказал Уилл. — В большом восторге. Как бы то ни было, сейчас здесь находится школа, а вторая половина здания отдана Майклу и тем детям, у которых нет родителей. В нашей школе три таких ребенка.

Я достаточно много знала о деревенской жизни, чтобы понять, что это значит. Обычно таких детей отправляли в сиротский дом, где они влачили ужасное существование и были даже рады, когда их отдавали на работу.

«Они били меня все время, — рассказывал мне Ри. Я не была очень изнеженной особой, но даже меня удивило, что можно бить просто ни за что. — Каждое утро перед завтраком. За то, что я цыган».

— В доме, — продолжал объяснять Уилл, — живут также старики, которые больше не могут работать. Они прядут шерсть или же занимаются с маленькими детьми, пока их матери в поле. Некоторые из них умеют резать по дереву или разбираются в травах. Мы немного платим им за работу и потом продаем их поделки в Вайдекре.

Тут его внезапно осенило:

— Сара, вы же выросли в цыганском таборе. Вы могли бы показать им, как вырезать эти чудесные деревянные цветы, которые делают цыгане, и затем раскрашивать их?

— Единственный опыт, который я приобрела, — рассмеялась я, — это мошенничество. Вы, наверное, не захотите, чтобы я поделилась им с вашими почтенными старичками?