Смерть Ахиллеса - Борис Акунин

Ахимас обосновался на чердаке, напротив домаКнабе. Пункт был удобный, с хорошим обзором окон третьего этажа, где квартировалрезидент.

На удачу день выдался жаркий. Правда, крышанад чердаком уже к восьми часам раскалилась, и стало душно, но к мелкимнеудобствам Ахимас был нечувствителен. Зато окна Кнабе были нараспашку.

Все перемещения резидента из комнаты в комнатубыли как на ладони: вот он побрился перед зеркалом, выпил кофе, пролисталгазета, что-то отчеркивая в них карандашом. Судя по бодрым движениям ивыражению лица (наблюдение велось при помощи двенадцатикратного бинокля),господин Кнабе пребывал в отличном расположении духа.

В одиннадцатом часу он вышел из подъезда изашагал в сторону Петровских ворот. Ахимас пристроился сзади. По виду его можнобыло принять за конторщика или приказчика: картуз с потрескавшимся лаковымкозырьком, добротный долгополый сюртук, седая козлиная бороденка.

Энергично отмахивая рукой, Кнабе вкаких-нибудь четверть часа дошагал до почтамта. Внутри здания Ахимас сократилдистанцию и, когда резидент подошел к окошку телеграфа, встал сзади.

Резидент весело поздоровался с приемщиком,который, видно, принимал от него телеграммы не в первый раз, и протянул листок:

— Как всегда, в Берлин, в компанию«Кербель унд Шмидт». Биржевые котировочки. Только уж, — онулыбнулся, — сделайте милость, Пантелеймон Кузьмич, не отдавайте Сердюку,как в прошлый раз. А то Сердюк две цифры местами перепутал, так у меня потом сначальством неприятности были. Не в службу, а в дружбу — дайте Семенову, пустьон отправит.

— Хорошо, Иван Егорыч, — так жевесело ответил приемщик. — Исполним.

— Мне скоро ответ должен быть, так яснова зайду, — сказал Кнабе и, скользнув взглядом по лицу Ахимаса,направился к выходу.

Теперь походка резидента стала неспешной,прогулочной. Легкомысленно насвистывая, он шел по тротуару. Разок оченьпрофессионально проверил, нет ли слежки — скорее, по привычке. Непохоже, чтобыподозревал наблюдение.

А между тем, наблюдение велось, и довольнограмотно. Ахимас обнаружил слежку не сразу. Но мастеровой на противоположнойстороне улице что-то больно уж пристально изучал витрины дорогих магазинов,которые ему явно были не по карману. Ясное дело: следит по отражению в стеклах.И сзади, шагах в пятидесяти еле-еле катил извозчик. Один раз его окликнули —отказал, второй — то же самое. Интересный извозчик.

Кажется, господин Фандорин вчера,действительно, времени даром не терял.

Ахимас принял меры предосторожности, чтобы непримелькаться. Зашел в подворотню, одним движением сдернул бороденку, нацепилочки с простыми стеклами, сбросил картуз и вывернул сюртук наизнанку. Изнанка усюртука оказалась необычной — чиновничий мундир со споротыми петлицами. Вошел вподворотню конторщик, а десять секунд спустя вышел отставной чиновник.

Кнабе далеко уйти не успел. Постоял узеркальных дверей французской кондитерской, вошел внутрь.

Ахимас за ним.

Резидент с аппетитом кушал крем-брюле, запиваясельтерской. Откуда ни возьмись за соседним столиком появился молодой человек влетнем костюме с очень уж проворным взглядом. Закрылся модным журналом, нонет-нет, да и взглянет поверх обложки. Давешний извозчик остановился утротуара. Мастеровой, правда, исчез. Крепко же взяли герра Кнабе в оборот. Нуда это ничего, даже на руку. Только бы не арестовали. По всему не должны — кчему тогда слежка. Хотят контакты выявить. А никаких контактов у Кнабе нет,иначе не сносился бы с Берлином посредством депеш.

Резидент просидел в кондитерской долго. Послемороженого съел марципан, выпил какао, потом заказал тутти-фрутти. Аппетит унего был отменный. Молодого филера сменил другой, постарше. Вместо одногоизвозчика у тротуара застрял другой, столь же упорно не желающий никого сажать.

Ахимас решил, что хватит мозолить полицииглаза, и ушел первым. Занял пост на почтамте и стал ждать. По дороге понизилсвой социальный статус: сюртук скинул, рубашку из штанов выпустил и перепоясалремешком, очки снял, на голову натянул суконный колпак.

Когда объявился Кнабе, Ахимас стоял прямоподле телеграфного окошка и, старательно шевеля губами, водил карандашом побланку.

— Слышь, мил человек, — обратился онк служителю. — А точно к завтрему придет?

— Я же сказал тебе, придет прямонынче, — снисходительно ответил тот. — Да ты коротко пиши, это тебене письмо, а то по миру пойдешь. Иван Егорыч, вам телеграмма!

Ахимас сделал вид, что сердито косится нарозовощекого немца, а сам заглянул в высунувшийся из окошка листок.

Немного текста и колонки цифр — по виду,котировки каких-то акций. М-да, грубовато работают в Берлине. Недооцениваютрусскую жандармерию.

Кнабе на депешу взглянул мельком, сунул вкарман. Разумеется, шифровка. Теперь наверняка отправится домой, раскодировать.

Ахимас прервал наблюдение и вернулся на свойчердачный наблюдательный пункт.

Резидент уже был дома — очевидно, приехал наизвозчике (уж не на том ли самом?). Сидел у стола, шелестел какой-то книгой,что-то выписывал на листок.

Потом началось интересное. Движения Кнабеускорились. Он несколько раз нервно потер лоб. Швырнул книгу на пол, обхватилголову руками. Вскочил, забегал по комнате. Снова прочел свои записи.

Похоже, полученное известие было не изприятных.

Дальше пошло еще интересней. Резидент сбегалкуда-то вглубь квартиры, вернулся с револьвером в руке.

Сел перед зеркалом. Трижды подносил револьверк виску, один раз засунул ствол в рот.

Ахимас покачал головой. Ах, как кстати. Простосказка. Ну давай же, стреляйся.

Что же ему такое сообщили из Берлина? Впрочем,ясно. Проявленная резидентом инициатива не получила одобрения. Мягко говоря.Карьера воображаемого убийцы генерала Соболева безнадежно загублена.

Нет, не застрелился. Опустил руку сревольвером. Снова забегал по комнате. Сунул револьвер в карман. Жаль.

Что в квартире происходило дальше, Ахимас невидел, потому что Кнабе закрыл окна.

Часа три пришлось любоваться на солнечныезайчики, вспыхивавшие на оконных стеклах. Ахимас поглядывал на топчущегосявнизу филера и прикидывал, как будет выглядеть замок, который в скором временивырастет на самой высокой скале острова Санта-Кроче. Замок будет напоминатьбашню вроде тех, что стерегут покой горных кавказских аулов, но на верхнейплощадке непременно разместится сад. Пальмы, конечно, придется высадить вкадках, а вот для кустов можно настелить дерн.