Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель - Джек Холбрук Вэнс

— там нет воды, нет ничего съестного, а в небе роятся пельграны. Там, где кончится степь, вам придется повернуть на запад и брести по ядовитым болотам. За ними начинаются земли, о которых я ничего не знаю, кроме того, что их называют «страной Зловещих Воспоминаний». Только после того как вы пройдете всю эту страну, южные склоны гор Магнатца окажутся у вас за спиной.

Кугель поразмыслил:

— Предлагаемый вами маршрут, несмотря на то что он может оказаться более безопасным и не столь обременительным по сравнению с прямой дорогой на юг, представляется мне чрезмерно продолжительным. Я склоняюсь к тому, чтобы рискнуть и подняться в горы.

Первый крестьянин взглянул на него с почтением:

— Надо полагать, вы — знаменитый чародей, битком набитый заклинаниями.

Кугель с улыбкой покачал головой:

— Я — Пройдоха Кугель, ни больше ни меньше. А теперь — налейте мне еще вина!

Через некоторое время хозяин таверны подал ужин: рагу из сухопутных крабов с чечевицей, приправленное черемшой и черникой.

После еды два крестьянина выпили по последней чарке вина и удалились, а Кугель, трактирщик и охотник за ведьмами уселись перед пылающим камином и стали обсуждать различные аспекты бытия. В конце концов охотник за ведьмами поднялся, чтобы отправиться на покой. Перед тем как уйти, он откровенно обратился к Кугелю:

— Я заметил ваш плащ, качеством превосходящий то, что обычно называют «накидками» в здешних отсталых селениях. Так как вы решительно намерены сгинуть в горах, почему бы вам не подарить мне плащ — он мне очень пригодился бы.

Кугель лаконично отказался и тоже направился в предоставленную ему комнату.

Ночью его разбудил скрип у изголовья. Кугель вскочил с постели и схватил какого-то щуплого низкорослого человека. Подтащив вора к светильнику, он узнал парнишку, прислуживавшего в таверне, — тот все еще сжимал в руках сапоги Кугеля.

— Что это за безобразие? — разозлился Кугель, отвесив пареньку затрещину. — Говори! Как ты посмел тащить у меня сапоги?

Воришка умолял Кугеля отпустить его:

— Какая разница? Тому, кто идет на смерть, не нужна добротная обувь!

— Об этом судить буду я, а не ты! — возразил Кугель. — С какой стати я должен идти на смерть, карабкаясь в горы Магнатца босиком? Пошел вон!

Кугель вышвырнул испуганного подростка в коридор с такой силой, что тот растянулся на полу.

Утром, за завтраком, он упомянул об этом инциденте трактирщику; тот не выразил особого интереса. Когда настало время рассчитываться, Кугель бросил на стойку одну из пуговиц принцессы.

— Оцените, будьте добры, рыночную стоимость этой драгоценности, вычтите причитающуюся с меня сумму и верните сдачу золотыми монетами.

Хозяин таверны изучил украшение, поджал губы и склонил голову набок.

— Причитающаяся с вас итоговая сумма в точности соответствует стоимости этой безделушки — то есть никакой сдачи вам не полагается.

— Как так? — взъярился Кугель. — Этот чистый как слеза аквамарин окаймлен четырьмя изумрудами! За пару чарок дрянного вина, чечевичную похлебку и ночлег, прерванный воровскими происками поваренка? У вас таверна или разбойничий притон?

Трактирщик пожал плечами:

— Мои расценки несколько выше обычных, но деньги, плесневеющие в кармане мертвеца, никому не принесут никакой пользы.

В конечном счете Кугелю удалось выудить из хозяина таверны несколько золотых монет, а также небольшую сумку с хлебом, сыром и вином. Проводив его до крыльца, трактирщик указал на юг:

— Туда ведет только одна тропа, вы не собьетесь с пути. Горы Магнатца — прямо перед вами. Прощайте!

Не без мрачных предчувствий Кугель направился в горы. Сначала он шел мимо возделанных полей; затем по обеим сторонам стали вздыматься предгорья, и тропа превратилась в едва заметный след, вьющийся вдоль высохшего русла между порослями терновника, молочая, тысячелистника и златоцветника. Гребень холма, параллельный руслу, покрывали почти непрерывной чащей низкорослые дубки. Решив, что эти дебри могли послужить дополнительным прикрытием, Кугель вскарабкался по склону и продолжил путь в тени листвы.

Воздух был чист и прозрачен, яркое темно-синее небо радовало глаз. Солнце всплывало к зениту, и Кугель вспомнил о провизии, которую он нес в сумке. Усевшись на камень, однако, он тут же заметил краем глаза какое-то движение — ползучую темную тень. Кугель похолодел от страха. Конечно же, эта тварь собиралась броситься ему на спину!

Кугель притворился, что ничего не замечает, и через некоторое время тень переместилась ближе: деоданд, повыше и потяжелее человека, угольно-черный — за исключением блестящих белков глаз, белых клыков и когтей, — в сбруе из кожаных полос, поддерживавшей зеленый бархатный килт.

Кугель никак не мог решить, что́ следовало предпринять в первую очередь. Лицом к лицу, грудь к груди, деоданд разорвал бы его на куски. Со шпагой наготове Кугель мог удерживать хищника на безопасном расстоянии взмахами и выпадами, но лихорадочная жажда крови в конце концов заставила бы деоданда забыть о боли и накинуться на добычу, невзирая на раны. Возможно, быстроногий Кугель мог бы убежать от этой твари, но только после упорной утомительной погони… Деоданд подкрался еще ближе — теперь он притаился за крошащимся выступом скалы в двадцати шагах ниже по склону оттуда, где сидел Кугель. Как только макушка деоданда скрылась, Кугель вскочил, сбежал по склону и вспрыгнул на скальный выступ. Здесь он поднял камень потяжелее и, как только увидел прячущегося внизу деоданда, сбросил камень ему на спину. Деоданд перевернулся и растянулся на животе, судорожно пиная ногами щебень. Кугель спрыгнул к нему, чтобы нанести последний удар шпагой.

Деоданд сумел приподняться на локте, опираясь спиной на камень, и зашипел от ужаса, увидев обнаженный клинок.

— Подожди, не убивай! — сказал людоед. — Моя смерть ничего тебе не даст.

— Ничего, кроме удовольствия прикончить того, кто хотел меня сожрать.

— Бесплодное наслаждение!

— Плодотворные наслаждения редки, — возразил Кугель. — Но, пока ты жив, ты мог бы сообщить мне кое-что о горах Магнатца.

— Горы как горы — древнее нагромождение черных скал.

— А кто такой Магнатц?

— Не имею представления. Не знаю никого, кто называл бы себя Магнатцем.

— Как же так? Люди, живущие под северными предгорьями, трепещут при одном упоминании о нем!

Деоданд подтянулся чуть выше:

— Вполне может быть. Я слышал, как говорили о Магнатце, но, насколько мне известно, все это сказки и легенды, не более того.

— Почему же никто не ходит на север через эти горы?

— Кому охота идти на север? А те, что шли на юг, послужили пищей мне и моим собратьям. — Деоданд мало-помалу поднимался. Кугель подобрал большой камень, высоко занес его над головой и швырнул в черную тварь. Деоданд снова упал, слабо шевеля руками и ногами. Кугель поднял еще один камень.

— Стой! — слабым голосом вскрикнул деоданд. —