Высадка в Нормандии - Энтони Бивор

В 19:32 25 июня офицер его штаба передал по радио: «Началась последняя битва за Шербур. Генерал принимает личное участие в боях. Да здравствует фюрер, да здравствует Великая Германия!» Шлибен, узнав об этом, сильно смутился. На следующий день он сдался вместе с восемьюстами находившимися вместе с ним солдатами и офицерами. «Кое-кто из наших ребят, – писал офицер 4-й пехотной дивизии, – удивляется, почему это немцы сдались так быстро». Шлибен, проявлявший склонность к эпикурейству, не пришел в восторг от американских продуктовых пайков. Один из офицеров штаба Брэдли нашел весьма забавным то, что немецкому генералу скоро предстоит переправиться через Ла-Манш и «насладиться» английской кухней.

Шербур лежал в руинах, особенно его порт, который немецкие саперы разрушили до основания. Американские войска постепенно ликвидировали изолированные очаги сопротивления противника. Опять пошли весьма сомнительные слухи о француженках, которые якобы стреляли в американцев из винтовок. «Мы заметили нескольких снайперов-женщин, одетых в цивильное, – утверждал сержант 4-й пехотной дивизии. – А однажды мы захватили в плен двадцать немцев, и среди них одну женщину». Имели место и «акты возмездия», особенно после того как в американский госпиталь угодил снаряд. Говорят, что американцы убили пленных рабочих из организации Тодта, которые не являлись военнослужащими[178].

В больнице им. Л. Пастера обнаружилось более 600 раненых немцев. Надзор поручили капитану Келеру, батальонному врачу 22-го пехотного полка, бегло говорившему по-немецки. Он отлично наладил взаимодействие с немецким полковником и другими военными врачами-немцами, но его поразил высокий уровень смертности среди раненых, связанный с тем, что их предварительно не готовили к операциям. Неприятно удивило его и большое количество ампутаций, значительной части которых вполне можно было избежать. «Слишком заметна была характерная тевтонская тенденция – прибегать к хирургическому вмешательству, совершенно не задумываясь о последствиях, которые оно будет иметь для жизни пациента», – писал он.

Город в какой-то мере возвращался к нормальной жизни, и к общему ликованию по случаю победы присоединились саперы 101-й воздушно-десантной дивизии, присланные сюда, чтобы помочь в уничтожении опорных пунктов противника. «Там было здорово, – писал один сапер. – Открылись публичные дома, таверны, в них было полным-полно солдат военной полиции, офицеров военной администрации, рейнджеров, парашютистов, косолапых пехотинцев, офицеров-артиллеристов. Мало того, мы впервые познакомились с уличными кабинками-туалетами». Военный историк Форрест Поуг видел, как у бывшего борделя для солдат вермахта выстроилась очередь человек из ста американцев. Один француз предупредил Поуга, что американцам следует быть осторожными: «Не может быть, чтобы немцы не оставили после себя какой-нибудь заразы».

Все американцы не переставали удивляться тому изобилию запасов, которые создали немцы в своих бетонированных бункерах. Брэдли писал, что их опорные пункты являлись «богатейшими винными погребами». Запасы алкоголя командующий приказал распределить между бойцами фронтовых дивизий, чтобы выпивка не попала в руки тыловиков и тех, кто будет работать на восстановлении города.

Гитлер неистовствовал, когда ему доложили, что генерал фон Шлибен сдался в плен. Еще в апреле он собрал в Берхтесгадене всех начальников обороны береговых портов, чтобы поближе познакомиться с ними и оценить степень их веры в победу. Кое-кого сразу же снял с должности, не обнаружив в них достаточной решимости сражаться до последнего солдата, но Шлибен в это число не попал. Гитлер потом долго возмущался тем, как Шлибен прикидывался, будто целиком уверен в успехе. Фюрера Шлибен возмутил почти так же, как в свое время Паулюс, сдавшийся в плен под Сталинградом.

Через два дня после взятия американцами Шербура генерал-полковника Дольмана нашли мертвым в ванной в его квартире при штабе 7-й армии. Официально было объявлено, что он умер от сердечного приступа, однако многие старшие офицеры полагают, что генерал покончил с собой, не выдержав позора сдачи Шербура.

Незадолго до падения Шербура Гитлер в последний раз побывал во Франции. Настроение у него было отвратительное. Приказ сбросить англо-американцев в море не был выполнен, и фюрер считал, что командующие войсками на Западе поддались пораженческим настроениям. Своим ближайшим советникам из штаба ОКВ он открыто жаловался: «Фельдмаршал Роммель умеет командовать и вести за собой людей в дни побед, но стоит появиться малейшим трудностям, и он сразу впадает в крайний пессимизм».

Роммель, в свою очередь, не скрывал недовольства тем, что фюрер вмешивается в его распоряжения и приказы. Даже генералов из ОКВ раздражал мелочный педантизм фюрера. Он, например, потребовал, чтобы все позиции войск отмечались на картах масштаба 1:25 000. Однажды, знакомясь с боевым донесением, он заметил, что количество зенитных орудий на Нормандских островах на две единицы меньше, чем положено. Гитлер потребовал наказать составившего донесение офицера за преуменьшение оборонительных средств, хотя на самом деле кто-то допустил ошибку в сведениях, полученных Гитлером ранее. Ни разу не побывав в окрестностях Кана, он донимал генералов ОКВ своими требованиями разместить в этом районе две бригады (7-ю и 8-ю) многоствольных минометов «Небельверфер»[179]. Гитлер настаивал на том, что эти минометы решат исход боев в английском секторе, если разместить их в определенном районе к востоку от реки Орн.

И Роммель, и Гейр фон Швеппенбург, несмотря на свои прежние разногласия, теперь дружно хотели отвести войска за линию Орна. Гейр согласился с тем, что бессмысленно проводить крупную танковую контратаку в пределах досягаемости корабельной артиллерии противника. Вместо этого он предлагал «тактику тигра в джунглях» – внезапные короткие танковые удары. Эта мысль пришла к нему тогда же, когда и командование «Гитлерюгенда» начало делать выводы из своего поражения от канадцев. Но требования Роммеля предоставить войскам право «действовать гибко», то есть фактически отступать без предварительного согласования со ставкой фюрера, а также его предложение отвести войска за линию Орна полностью противоречили категорическому приказу Гитлера драться за каждую пядь земли.

Желая «вправить мозги» Роммелю и Рундштедту, Гитлер вызвал их на совещание. Было это еще до сдачи Шербура. 16 июня он вылетел на своем личном самолете из Берхтесгадена в Мец. В сопровождении генерала Йодля и офицеров его штаба он затем проследовал в автомобиле в Марживаль, пригород Суассона. Бункер в Марживале был сооружен еще в 1940 г. как штаб-квартира фюрера на период вторжения в Англию. Рядом с бункером проложили железнодорожную ветку с туннелем, в которой стоял наготове личный поезд Гитлера.