Дочь леса - Элеонора Девильпуа

– Прямо сейчас, – ответила Пирра. – Три часа почти истекли.

Она взялась за дверную ручку и посмотрела на Барсиду – та, как ни странно, не стала спорить. Воительница наблюдала за девушкой, на ее лице появилось какое-то странное выражение.

– У тебя душа амазонки, – внезапно сказала она.

Пирра нахмурилась, не понимая, следует ли ей радоваться подобной похвале, потом открыла дверь кабинета. Их взглядам открылся длинный коридор. Беглецы крадучись двинулись направо, чутко прислушиваясь к малейшему шороху. Дойдя до двери в конце коридора, Пирра достала магическо-механические инструменты и начала вскрывать замок. Она почти справилась с механизмом, как вдруг в другом конце коридора, скрытом за углом, раздался какой-то шум. Знакомый голос, в котором явственно слышались нервные нотки, проговорил:

– Они еще не вернулись? Это невозможно, он не стал бы так рисковать…

Появился Родоп в сопровождении темискирского офицера. Похоже, маг онемел от изумления при виде вооруженного скалкой Петрокла, увешанной кинжалами Барсиды и вскрывающей замок Пирры.

– Закройте глаза! – воскликнула девушка, обращаясь к своим спутникам.

Она свернула крышку с ослепляющего патрона и бросила снаряд в Родопа. Даже сквозь опущенные веки Пирра увидела ослепительную световую вспышку. Когда она открыла глаза, Родоп и офицер прижимали ладони к глазам, вопя от боли. Пирра не теряла ни секунды: быстро закончила вскрывать замок и распахнула дверь.

Беглецы выскочили на широкую лестницу, которая, похоже, вилась серпантином внутри башни. По ступенькам бежали четверо вооруженных солдат-птицеловов, очевидно, встревоженные криками.

– Петрокл, сфера!

Молодой человек бросил стеклянный шар на ступеньки, прямо под ноги солдатам. Темискирцев окутало облако фиолетового дыма, а трое беглецов побежали по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступеней. Оказавшись перед дверью, ведущей наружу, Барсида обернулась, держа наготове кинжалы, а Пирра снова принялась вскрывать замок при помощи магическо-механических инструментов. Девушка слышала, как у нее за спиной амазонка сражается с темискирцем, которому удалось выбраться из фиолетового облака, не вдохнув усыпляющий газ. Она сосредоточилась на замке. Раздалось несколько щелчков, и металлическая дверь открылась.

Перед девушкой открылась вершина башни, где сидели четыре птицы рух и шестеро солдат; темискирцы удивленно уставились на внезапно появившихся перед ними людей. Пирра и Петрокл замешкались, но Барсида увлекла их наружу. Ее кинжалы испачкались в крови.

– За скамейку, живо! – воскликнула она, указывая на массивную деревянную скамью, стоявшую в нескольких шагах от них.

Амазонка мощным пинком перевернула скамью, и Пирра с Петроклом поспешили за ней спрятаться. В следующий миг раздались звонкие удары, от которых задрожали доски: солдаты-птицеловы начали стрелять по беглецам дротиками из наручей. Пирра вытащила из сумки ловец аним и метнула золотистый диск в сторону противников. Ловец не вернулся: завис над одним из темискирцев, полностью его парализовав. Осталось пятеро солдат, и с ними нужно было как-то справиться, желательно поскорее. В отчаянии Пирра погнула замок на двери, чтобы не допустить прибытия подкрепления к темискирцам.

– Ну и где ваш приятель? – рявкнула Барсида, перекрикивая стук дротиков по скамье.

– Должен был быть здесь, – ответила Пирра, не в силах скрыть замешательство.

Амазонка крепче сжала рукояти окровавленных кинжалов.

– В кои-то веки ты оказался прав, Ведро мочи. Ты приносишь неудачу.

Двумя часами ранее

Ластианакс не понимал, почему недавно жаловался на неудобства, перемещаясь на птице рух. По сравнению с полетом на крылатой хищнице бешеная гонка по заснеженной пустоши оказалась весьма болезненным опытом. Конь несся по снегу огромными скачками, спотыкался о сугробы, скользил на обледеневших лужах. Каждую секунду Ластианакс отчаянно пытался не упасть, так сильно сжимая бока коня коленями, что мышцы горели огнем. Нестерпимо болели отбитые ребра. При других обстоятельствах юноша уже давно свалился бы со спины Карапуза, однако жизни Пирры и Петрокла зависели от скорости коня и способности мага удержаться на своем скакуне.

Возвышающийся впереди купол медленно, но уверенно увеличивался. Карапуз дышал все чаще, его копыта вели безжалостную борьбу с неровностями почвы. Казалось, конь, как и Ластианакс, намерен как можно скорее вернуться в Гиперборею. Однако, когда перед ними наконец показались городские ворота, маг был вынужден признать, что это лишь начало проблем.

Ворота охранял десяток солдат-птицеловов; они издалека увидели приближающегося всадника и выстроились полукругом, выставив перед собой копья. Ластианакс хотел было натянуть вожжи и таким образом вынудить Карапуза замедлить бег, но тут же вспомнил, что уздечки у него нет. В любом случае он подозревал, что конь не стал бы слушаться всадника, даже если бы тот попытался им управлять. Очевидно, Карапуз вознамерился взять город штурмом. Ластианакс смотрел, как ощетинившийся копьями строй молниеносно приближается.

– Не знаю, на что ты рассчитываешь, но я не амазонка! – прокричал он.

Где-то на краю сознания возникло смутное беспокойство из-за того, что он разговаривает с конем, но основную часть его разума парализовал страх. Когда до солдат оставалось несколько десятков шагов, маг в конце концов собрался с духом и взмахнул рукой: в тот же миг снег под тремя солдатами-птицеловами затвердел и резко вырвался у них из-под ног. Темискирцы потеряли равновесие и повалились на землю. Карапуз вписался в образовавшуюся в строю брешь и вихрем понесся к городским воротам.

– В следующий раз, когда предпримешь попытку самоубийства, хотя бы предупреждай! – завопил Ластианакс.

Конь на полной скорости поскакал было к башням, однако затем круто свернул и понесся по полю вдоль громадных зданий. Ластианакс понял, куда направляется Карапуз, – к конюшням. Еще через несколько секунд конь ворвался во внутренний двор и остановился как вкопанный перед кучей подмерзшего навоза. Ластианакс соскользнул со спины коня и шлепнулся прямо в конский помет.

– А-а-ай… – простонал он.

– Лафти?

Ластианакс перекатился на спину и уставился на своего отца: тот подошел к нему, толкая перед собой тачку. Очевидно, он как раз работал в конюшнях. Магу показалось, будто в отцовских глазах заблестели звезды. Ластианакс подумал, что Лофадь рад его видеть, однако обрадовался тренер вовсе не из-за встречи с сыном.

– Он велнулфя! – завопил Лофадь.

Он бросил тачку и поспешил к Карапузу: последний уже деловито вертел головой, высматривая кормушку с овсом или сеном. Конь не любил публичные проявления чувств и сразу повернулся к тренеру задом, готовясь при необходимости лягнуть копытом. Лофадь благоразумно отошел в сторону и повернулся к сыну:

– Фто ты фелаефь с эфим плоклятым доходягой? И фто с тофой слуфилофь, фынок? – добавил он, указывая на окровавленное лицо Ластианакса. – Фебя ифбили?