Не один - Отар Кушанашвили

В такие моменты не хочешь возвращаться в город, лучше уж рухнуть в огонь вечной кары.

Нет моста, даже мостика нет, не доезжают эскулапы, мужики передохли, нокаутированные горячительными напитками, нет стране дела до булатовских бабушек, впереди ЧМ-2018, выпендреж перед миром важнее, но бабушки не в обиде, они патриотки, и когда говорят о Родине, глаза их горят священным огнем высшей правоты.

Рыцарей можете не искать, эти поиски обречены, остался один я, да и того вот-вот укатают, ретивое уже не то, да и благодарности не дождешься.

При большом стечении народа во дворе на хрупкую девушку налетел битюг с испитой харей, из тех, о которых говорят, что «его путь жизненный – один сплошной фальстарт». Претензия была заурядная: громкая музыка, которая ему, добропорядочному соседу, не дает спать, и он эту претензию ну очень громко высказал, и девушка растерялась. Еще бы, верзила на нее рычал, наступал, она отступала, но стушевалась еще и потому, что сроду не любила громкую музыку, стало быть, источником ея быть никак не могла.

«Ейная» любовь к музыке носила и носит весьма относительный характер, и девушка хотела было посвятить амбала в этот момент, но битюг уже переключился на спутника девы, стоявшего рядом с трагическим видом. Потом я выяснил, что то был не просто спутник, а ухажер, воздыхатель, хахаль, как там еще их зовут. Девушка думала даже, что промеж них любовь, чувство-с, они вместе гуляли, читали книжки, смотрели киношку, и она начинала думать, что все это не понарошку. Но паренек оказался из тех, про кого еще Довлатов написал: «Чувство драмы в себе лелеял и холил».

В момент, когда амбал начал делиться традиционным, по всему судя, перегаром, Илюшенька, так звали крысеныша, сей момент отступил в сторону и запищал: «С ней вот разбирайся, я ни при чем, я в той квартире даже не бывал». Хотя только оттуда вышел. Некоторое время спустя, когда мне пришлось вмешаться (ну как без меня? что вы все без меня будете делать?), я сухо пояснил ходячему недоразумению, что парни так не поступают, даже, я читал, ослы так не поступают, необязательно читать Канта в оригинале, чтобы знать, что своих не бросают, что от своих не открещиваются, что первым делом надо заступиться, а уже потом выяснять степень вины того, кто тебе дорог.

Не говоря о том, что тут-то и виной не пахло. Девушка потом, сетуя на стабильно злой рок и объяснимо всхлипывая, призналась мне, что ей везет на трусов.

«В буквальном смысле один убежал, когда в Измайловском парке к нам подошли какие-то экзальтированные придурки». Полумужичков, прикрывающихся женщинами в буквальном смысле, становится все больше. Одна подруга рассказала мне, что свою трусливую сущность ее ухажер обнаружил на дискотеке, запаниковав при виде приближающихся к ним подростков и выставив ее вперед. «В ту же секунду я распрощалась с уродом», употребившим ее в качестве живого щита. Он потом год добивался восстановления отношений, называл «зайчиком любимым» и «красным солнышком», а она смотреть на «зайца» без отвращения и стыда не могла (сама краснела).

Я отношусь к этому так эмоционально потому, что эти псевдомногоумные и квазимногомудрые трусы позорят меня лично, чертовы защитнички, добытчики хреновы с трясущимися коленками. Помните «Титаник»? Вот-вот, самый распространенный типаж, не признающий нравственного постулата «Сам погибай, а беззащитных выручай». На словах все джеймсы бонды, на поверку же большинство ведет себя, как комик Адам Сандлэр в кино.

Но женщины по-прежнему верят в нас, считают, что, если уж добились равноправия, теперь скулить, что не хватает Отариков, – это уже, как говаривала мама, «личные неврозы», чего обижаться, се ля ви. Но – да простят меня феминистки – барышни продолжают грезить о рыцарях, это ж очевидно. Эти грезы и надежды принципиальны, иначе все теряет смысл, иначе о чем и для кого пела Селин Дион?

Сегодня – День Поцелуя, но даже сегодня будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей; мы привычные к горестям, они нас не удивляют, а вскорости и вовсе перестанут нас задевать, они есть часть наших расчетов.

«Интерстеллар» рассказал нам, что за кошмар, безнадегу и хаос, которые мы породили, мы приговорены к апокалипсису; президентов стран прослушивают обыкновенные шпионы; школьники думают, что кальций – это римский император; бездарный футбольный тренер с видом глубоко и безнадежно хворающего старика окончательно отучил русских ребят играть в футбол и за это получит без малого миллиард рублей; ЛДПР принимает в свои ряды американского бойца смешанных единоборств с внешностью Франкенштейна, живущего на мусорной свалке; 19-летнюю студентку насилует и убивает молодой упырь, считавшийся ее женихом, и делает это с ватагой дружков; и санкции, санкции, санкции, и Земфира, размахивающая украинским флагом, и общий хамский тон жизни.

Не до поцелуев.

Но именно сегодня утром, когда мне в очередной раз после включения телевизора стало казаться, что мы парнокопытные, новостная лента сообщила, что из дома престарелых в Норвегии сбежала пара: 92-летняя невеста и жених. 82-летний молодец.

И направились они в Стокгольм, к родственникам: заранее договорились.

Перечитайте означенный абзац еще раз.

За три дня до отбытия в вечность Элизабет Тейлор молвила: «Что делает меня счастливой? Любовь, прикосновения и пирожные».

Может, нам для всеобщего блага надо хоть на время отвлечься от мыслей про ИГИЛ и Эболу и сообща позавидовать двум старикам, которые, будучи моложе всех нас, вместе взятых, не захотели оставшиеся годы жить в силках стереотипов и убежали от сытной, но постылой реальности в сказку, где нет возраста, шор и подавленности, а есть свобода, прикосновения и пирожные.

И поцелуи.

Их, конечно, найдут, но это ничего не меняет.

Целуйтесь!

Мы – неизменные невидимки, не выдержавшие искушения правилами нового бонтона.

Третьего дня видел на улице сценку, выразительно объясняющую, что такое этическая диалектика.

Немноголюдная улица, самый центр, четыре пополудни, немощное солнце.

Мой статусный товарищ, специалист на поприще пиара, завидев, как он сам выразился, маститого коллегу, радостно того приветствует.

Однако коллега до реакции не опускается, смотрит мимо моего товарища и, не видя и не слыша, начинает переходить дорогу; «не выдержал искушения пастырством, погряз в величии и надмирном гневе» – вот эти строчки очень подошли бы для описания манеры поведения «глухонемого».

Нынешние каноны коммуникации таковы, что эту малоприятную сцену можно кратко прочесть, как форму протеста, как проявление неприязни, обиды, следствие оскорбленности; вы в такой грубой форме не мстили разве никогда?

А что, как способ проучить, высказать «фи» очень даже эффективно, хлестко, ядрено. Новая коммуникация, высокодаровитые мои, новые правила общения.