Только одна ночь - Кира Дэвис

И тут меня осеняет, что он боится последствий. У его гнева нет зубов. Я поднимаю голову. Камни и палки. Я смогу выдержать это. Должна выдержать. Это меньшее, что я заслужила, и, честно говоря, они не могут ранить меня.

– Мне очень жаль, если мистер Фриланд расстроен. Мне жаль, что вы тоже расстроены, – добавляю я, – но я никого не хотела обидеть. Я работаю здесь уже шесть лет, и ни один из моих клиентов не жаловался.

– Интересно почему, – сухо поинтересовался мистер Костин.

Я снова ежусь. Он так много сказал, не сказав при этом ничего. Но я продолжаю идти вперед.

– Я впервые возглавила команду в работе над крупным проектом. Я понимаю, что большинство людей, которых продвигают на такие высокие должности, как место Тома…

– Вам следует называть его мистером Лавом. Вы обязаны ему хотя бы этим, не так ли, Кейси?

Я жду, пока ранка от укола перестает досаждать, и продолжаю:

– Я понимаю, что обычно тот, кто занимает должность управляющего, такую как была у мистера Лава, успевает возглавить более одного проекта, но, если вы побеседуете с директорами Maned Wolf, вы увидите, что я выполнила свою работу образцово-показательно. Полагаю, что с этим клиентом к нам придет еще масса выгодных проектов.

– Какой сюрприз!

У него за спиной раскинулся огромный город. Вершины зданий и крохотные машинки величиной со спичечный коробок, крадущиеся вдоль переполненных улиц. Все куда-то едут, всех раздражают пробки и долгие светофоры. Но со временем они доберутся до места назначения. Весь фокус в том, чтобы не дать дорожной ярости завладеть вами.

– Так я получила это место, мистер Костин?

Он снова выдерживает паузу, но она уже не столь выразительна. Мы оба знаем, что выбора у него нет.

– Можете приступать завтра, – холодно заявляет он. – Вам надо многому научиться. Весь ваш опыт работы сводится к корпоративным финансам, рискам, маркетингу и продажам и так далее. У вас нет никакого понятия о системах здравоохранения и медицинского обслуживания, СМИ и развлечениях, путешествиях и транспорту и логистике, а это три подразделения из четырех, которые будут перед вами теперь отчитываться. Покровитель не поможет вам, если вы доведете нашу компанию до банкротства.

– У меня нет покровителя.

Мистер Костин саркастически ухмыляется:

– У нас у всех есть покровители, Кейси. Боги, которым мы молимся. Некоторые везунчики заручились вниманием земных богов. Их легче задобрить. Но вы ведь это знаете, так, Кейси? – Он смотрит на часы и вздыхает. – Идите домой и возвращайтесь завтра готовой к обучению. Полагаю, сегодня вам нужно хорошенько помолиться, потому что без вашего бога-защитника молиться вам будет просто некому.

Я впиваюсь ногтями в ладонь, но тут же заставляю себя разжать кулак и улыбнуться мистеру Костину перед тем, как уйти с тихим смирением, которого он от меня ждет.

Но я не покидаю здание, как он мне велел. И иду к себе в кабинет и начинаю реорганизацию. Я не спросила, следует ли мне занять кабинет Тома; мистер Костин не приветствовал встречных вопросов. Так странно получать повышение из рук того, кто тебя ненавидит. Всего несколько месяцев назад я даже представить не могла, что меня кто-то будет по-настоящему ненавидеть, а впрочем, и безумно любить тоже. Я не видела в себе человека, способного породить в душах других людей такие сильные эмоции. Но теперь слово «ненависть» идет со мной рука об руку. Дейв, Том, мистер Костин, может быть, Аша… как так вышло, что через столько лет безопасной игры я начала вызывать у нее подобное презрение?

Мне это не нравится. Я никогда не хотела быть хищницей, разрушающей жизни ради любви и денег. Но я всегда стремилась к власти, а положительные эмоции, скорее всего, вызывают слабые люди. Если так, разве сила не стоит враждебности?

Сильных невозможно стереть.

А что с любовью? Любит ли меня Роберт? Или это что-то еще?

Что касается мистера Костина… если он прав насчет того, каким влиянием обладает Роберт, тогда я могу получить его место так же легко, как должность Тома. И он знает об этом. Значит, ненависть в нем порождает страх. Это даже неинтересно. Единственное, что заставляет меня задуматься, – он боится именно меня. Глава этой компании боится меня. А это… все меняет.

В тот вечер я возвращаюсь домой, размышляя о луне и океане. Вместе они способны нанести непоправимый вред.

Я не хочу приглашать Роберта сегодня ночью. Не то чтобы на этот раз мне тоже требовалось пространство. Ситуация выходит из-под контроля, но больше всего меня пугает то, что его идеи, предложения и философия кажутся мне все более и более привлекательными, а ведь я знаю, что они аморальны.

Поэтому я не пытаюсь с ним связаться. Вместо этого я делаю себе салат, открываю бутылку вина и плачу. Может, оттого, что не такую жизнь я себе представляла. Все гораздо лучше, но и гораздо хуже. Потом я звоню подруге Симоне. Она не ругает меня за то, что я пропала на несколько недель, просто выслушивает, улавливает мое настроение и говорит, что едет.

И вот она уже стоит в дверях, держа за горлышко бутылку «Серого гуся». Внимательно изучает меня, как ожидающий угощения ребенок на Хеллоуин. Я переоделась в длинный шелковый халат; волосы свободно свисают на плечи.

– Вау! – в итоге восклицает она и проходит мимо меня в дом. – Надо же, сколько всего может произойти за один месяц!

Я иду за ней в кухню, где она приваливается к стойке, прижимая водку к сердцу. Я рассматриваю этикетку – белые птицы на стеклянном небе.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, давай подумаем, – начинает рассуждать она, сворачивая крышку. – Ты была хорошей девочкой, которая встречается с доминантным засранцем, потом у тебя начался роман, потом случилась помолвка с засранцем, разрыв с засранцем, соединение с любовником. И все меньше чем за тридцать дней? – Она приподнимает светлые брови. – Достойно Книги рекордов Гиннесса.

– И какой мировой рекорд я побила?

– Самые большие трансформации, достигнутые одной выпускницей Гарварда за март? Можно установить такую категорию? – Она запрыгивает на стойку. – У тебя есть мороженое?

Я раздумываю всего с секунду, прежде чем направиться к холодильнику и вытащить пинту Stonyfield Vanilla. Симона бесцеремонно наковыривает шариков, бросает их в блендер, топит их в чистом алкоголе и взбивает в однородную массу, напоминающую ложную невинность.

– Ты уже пила, – замечает она.

– Да, – признаюсь я.

– Но будешь еще?

Я киваю, и она улыбается, разливая напиток в два изящных фужера.

– Это тоже в новинку. Скажи, Кейси, означает ли это, что ты готова отказаться от своего драгоценного контроля?

– Я долгие годы уступала контроль Дейву.