Мент для новых русских - Александр Золотько

Яша всхлипнул.

– Только не надо слез! – попросил Гринчук, положил левую руку на голову цыгана, а правой указал всем на дверь. – Веди себя как мужик. Давай мы с тобой поговорим. Один на один.

– Ничего я не знаю! Никого не убивал! – услышали старший лейтенант и сержанты, выходя на улицу.

– Резкий у вас друг, – не то осуждающе, не то одобрительно сказал Витек. – Покурим?

– Покурим, – согласился Ковалев.

– Откуда этот пистолет взялся? – затягиваясь сигаретой, поинтересовался старший сержант.

– Из воздуха, – буркнул Ковалев. Он, конечно, относился к Гринчуку хорошо, но так портить отношения с цыганским бароном… И так нахрапом вешать на пацана статью об убийстве…

– И о чем он теперь там с ним разговаривает?

– А хрен его знает!

Милиционеры закурили по второй сигарете.

Из-за двери послышался голос Гринчука.

– Зовет, вроде, – насторожился старший сержант.

Ковалев открыл дверь и заглянул в комнату:

– Что случилось?

– Пошли своего к памятнику, к пионерке. У нее в корзине Яша оставил товар. Пусть принесут, а то пропадет, жалко будет. И заходи сюда.

– Поладили? – спросил Ковалев, отправив Витька выполнять поручение.

– Полностью. В самых лучших традициях. Правда, Яша?

– Правда, Юрий Иванович, – дрожащим голосом, но как-то радостно ответил Яша.

– Все, Яков, свободен. Протокольчик пока побудет у меня. Завтра позвонишь мне по телефону, номер только не потеряй, и договоримся о встрече. Лады?

– Ага, дядя Юра! – Яша вскочил и бросился к двери.

– Подожди, – остановил его Гринчук, – сколько, говоришь, ты передал тому мужику порошка?

– Двести граммов.

– Не слишком круто?

– Клянусь, при мне взвешивали.

– И где отдавал?

– Я же сказал, в метро, возле рынка, – было видно, что Яше не терпелось поскорее выбраться на свежий воздух.

– А первый раз ты его где потерял?

– Первый раз? На рынке, на Пятачке. Он как сквозь землю провалился. Я кинулся, а он исчез. Вы с ним осторожнее, дядя Юра. Страшный он. Улыбается, а все равно страшно.

– Ладно, – махнул рукой Гринчук, – беги. До завтра.

Хлопнула дверь.

Через минуту появился Витек с бумажным пакетом в руках:

– Вот! Нашел.

– Давай сюда и свободен! – Гринчук взял пакет, взвесил его на руке. – Леша, не возражаешь, если я его себе заберу?

– На здоровье, – щедро разрешил Ковалев. – И заодно расскажи, кого это из людей Гири пришили?

– Никого не пришили. В смысле, никого из пистолета не пришили. Тем более, из этого.

– Так это мы горбатого лепили?

– Ой, лепили…

– А ствол чей?

– А ствол мой, табельный. Я с ним не расстаюсь, – обтерев пистолет куском газеты, Гринчук сунул его себе за пояс. – А вот теперь мне пора! Дела.

– Знаешь, Юра! – с чувством произнес Ковалев.

– Знаю и тоже тебя люблю! Спасибо за угощение. Пока.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Витек:

– Можно заходить или еще покурить?

– Один уже накурился, – засмеялся Гринчук и вышел.

– А пистолет он с собой забрал? – спросил Витек.

– Его это пистолет! И не мочили никого из этого пистолета. Всех купил капитан Гринчук, – сообщил Ковалев и неожиданно рассмеялся.

Неожиданно для себя, потому что Витек прыснул первым. Потом, выяснив в чем дело, к ним присоединился старший сержант.

Явившийся с очередным докладом, Митя обнаружил давящихся хохотом сотрудников милиции.

А Гринчук получил свою порцию веселья в машине. Он рассказал Братку историю об отрезанной голове и был поражен реакцией.

– Да, – задумчиво протянул Браток, – а мы Клапану, Сережке маленькому и Зилу чуть рожи не начистили, чтобы туфту про беспредельщиков не гнали.

– Что? – не понял сразу Гринчук.

– Ничего, пришли ночью и давай травить про то, как на маньяка с отрезанной человечьей головой в руках наскочили. А кто в такое поверит? Мужик в балахоне, с фонарем и головой в руке! – загробным голосом продекламировал Браток.

Гринчук захохотал.

Искренне, от души. Вытирая слезы и всхлипывая. Поначалу он боролся с собой, ему даже почти удалось перестать смеяться, но потом он глянул на серьезное лицо Братка и, подражая его интонациям, протянул:

– Один уже накурился!

И Гринчук захохотал снова.

Жизнь состоит из постоянно повторяющихся ситуаций. Из постоянно повторяющихся поступков и постоянно повторяющихся мыслей и слов. Просто мир, вращаясь, перемешивает эти постоянно повторяющиеся элементы, умудряется складывать из них, как из стекляшек калейдоскопа, новые и новые комбинации. И тот, кто заметит это однообразие стеклышек, может жить спокойно, не напрягаясь и не волнуясь.

Так, или почти так, рассуждали молодые ребята, расположившиеся на некое подобие пикника на самом краю свалки. На эту сторону мусор не вывозили очень давно, кучи успели перестать вонять и даже поросли кустарником, с недавних пор на свалку мусор вообще перестали вывозить, так что место было выбрано почти идеально.

Выбирал его, как обычно, Саня Чертынин, с гордостью носящий кличку, естественно, Черт, и считающийся среди своих приятелей парнем крутым и умным. Приятели именовали себя чертями, своих девушек ведьмами, так же их именовали и окружающие. Окружающие старались в дела чертей не лезть, черти, как правило, лезли в дела окружающих только в случае острой необходимости.

Саня Черт въехал в однообразность мира давно, это позволяло ему не напрягаться и даже приносило некоторые дивиденды. Особо много денег для счастья чертям не требовалось. Они удовлетворялись непритязательным набором из пива, дури, девок и драк. Иногда они устраивали драки для того, чтобы разжиться деньгами на пиво и дурь. Иногда дрались так, ради развлечения.

Девки были у чертей общие, привычные и закаленные. Иногда попадались и девки чужие. Это вносило некое разнообразие. Сегодня черти получили именно такое разнообразие. Одна из ведьм привела с собой на свалку подругу. Подруга, в принципе, не возражавшая обычно против половых отношений, основанных на взаимном равнодушии и нескольких таблетках дури, отчего-то решила отказать Сане Черту.

Саня Черт решил, что это забавно, и стал настаивать. Черти решили, что Сане стоит помочь. Ведьмы решили, что Сане мешать не стоит, а закапризничавшая гостья убедилась, что против кодлы не попрешь, и решила расслабиться и получить удовольствие. В конце концов, дело житейское. В общем, все развивалось по привычному сценарию, который мог и надоесть, будь интеллектуальные запросы чертей и ведьм чуть-чуть повыше. Или будь они в принципе.