Парасомния - Д. В. Ковальски

незнакомец развел руки. – Ваше лекарство, оно разрушает мозг, не дает ему управлять телом. Ваше сознание теряется в сотнях выдуманных реальностей, наслоенных одна на другую. Боюсь, долго вы так не выдержите и рано или поздно съедете с катушек.

– Моя связь с реальностью… – Август огляделся, – я все еще в комнате.

– Всего лишь небольшая защита от полного сумасшествия.

Незнакомец щелкнул пальцем, и стены дома упали, словно их держала только крыша, которая исчезла в тот же момент.

Всему тому, что окружало Августа, вряд ли можно было найти объяснение. Сотни людей бежали к нему с открытыми ртами, над ними, переливаясь светом ночного звездного неба, шумело море. Пространство гнулось и менялось, выпуская из трещин линии света, которые плыли по воздуху подобно змеям. Где-то позади треснула земля, из нее показались огромные руки, хватающие и разрывающие людей.

Это то, что Август увидел за секунду, после чего потерял сознание.

Пламя тонким острием вошло в руку.

Август не знал, что в тот момент, когда ему явился незнакомец, его тело охватил приступ дрожи, который сильно напугал Пити. Тот сперва принялся гладить своего пациента, что-то приговаривая наподобие: «Тише-тише, дружочек, Пити тебя не бросит», а потом, когда Август после тяжелого вздоха вдруг замолчал и перестал дышать, Пити решил, что самое время для очередного лечебного укола.

Кто-то тихо стонал за стенкой.

Пити не замечал этого, как не замечал того, что его мать уже давно мертва. Она умерла от остановки сердца в тот момент, когда в чулане дома нашла привязанную голую девушку. Она хотела бы ей помочь, но свалилась прямо перед ней, выпучив на нее стеклянные безжизненные глаза.

Ее сын верил, что при должном уходе она обязательно поправится, и даже когда она стала смердеть, продолжал за ней ухаживать. Он даже попытался сделать ей укол, который так хорошо действовал на его дружочка, но ничего путного из этого не вышло.

Пити сидел на стуле у кровати и наблюдал за Августом. После того как он его «подлечил», дыхание вернулось, пусть и с большим трудом.

Август бредил, с трудом выговаривая не связанные между собой слова. В его голове все звучало гораздо лучше. Он просил лишь об одном – чтобы его отпустили и больше не кололи этим лекарством. Спустя время к нему пришло осознание того, что его коллеги, запретившие ставить опыты на живых людях, были правы. Этим лечить было нельзя.

Раствор, если попадал в вену, моментально огнем охватывал все тело, лишая любой способности двигаться. Стоило дойти до головного мозга, как границы реальности размывались.

Сложно было понять, сколько времени Август находился в плену. Иногда ему удавалось оказаться в сознании, но этого не хватало, чтобы даже примерно сосчитать часы и предположить время суток. За последнее время он видел достаточно, чтобы сойти с ума, но каждый укол словно возвращал его в отправную точку.

В прошлый раз, вчера, по крайней мере, Августу так показалось, его тело принялось прорастать в кровать, пуская длинные безобразные щупальца, как у осьминога. Он лежал, обремененный своим телом, пока в горле не появился ком. Причиной тому стал росток, который упорно пробивался наружу. Стоило открыть рот, как стебель вытянулся и расцвел, превращаясь в прекрасный нарцисс.

Сегодня после очередного укола кожа Августа стала сползать, словно расплавленный воск, оголяя атрофированные мышцы. Процесс вышел болезненным, но Августу казался занятным. В этот момент он был наблюдателем. Со стороны все выглядело так, что тело просто избавляется от старой кожи в надежде на обновление, которого, к сожалению, не последовало.

Он спал и не спал, он видел комнату и не видел ничего, его сознание распадалось и собиралось вновь. Каждый раз Август закрывал глаза в надежде на смерть и умирал, но потом с разрушительной болью возвращался к жизни. Каждый раз, перед тем как потерять сознание, он видел гостя, требовавшего от него пробуждения. Но Август не мог с этим справиться. Его собственное лекарство сковало его, лишив любой активности. Как физической, так и ментальной. Ужасы, творившиеся вокруг, не вызывали никаких эмоций. Женский плач за стеной стал привычным фоном. Слабость и зуд в теле были уже чем-то естественным.

– Мистер Морган, будет лучше, если Вы проснетесь!

– Снова ты? – Август улыбнулся, но только в своих мыслях, его тело и губы оставались неподвижным. Для разговора с гостем этого и не требовалось.

– Без вс мне вам не помочь, мистер Морган.

– Без меня… я не чувствую себя… возможно, меня уже нет… возможно, я уже дух, который прикован к трупу молодого врача из Лондона. И мой удел – смотреть за собственным разрушением, пока не умрет мозг.

– Вы еще живы, вы просто спите.

– Сплю?! – Август спросил с удивлением, как будто забыл смысл этого слова.

– Проснитесь, – незнакомец в красном плаще с высоким воротом поднял правую руку, сложив пальцы в подобие револьвера, и выстрелил.

3

Август открыл глаза. Перед ним дремал Джонатан Гейл, сложив ногу на ногу. Вагон, в котором они сидели, успокаивающе качало из стороны в сторону. Отсутствие света создавало подходящую атмосферу для спокойного сна. Паровоз набирал скорость. Август отложил книгу и встал, чтобы проверить, насколько тело слушается его. Оно в точности выполняло все его движения.

– Доктор Морган, простите, я задремал, – Джонатан смотрел на него с недоумением. – Почему вы встали?

– Решил немного размять ноги, мистер Гейл, и будет лучше, если вы не будете называть меня доктором.

– Почему же? После того, что вы сделали, будет странным приуменьшить ваши заслуги!

– После того, что я сделал? – тихо повторил Август.

– Именно!

– А что я сделал?

Джонатан с удивлением посмотрел на своего спутника, словно увидел его впервые.

– С вами все в порядке?

Август на мгновение задумался, оставив дворецкого без ответа.

– Мы едем в Литл Оушен?

– Мы едем в Дарем, а оттуда в Лондон, – осторожно ответил дворецкий.

– Я поборол болезнь?

– И мы благодарны вам за это.

Август сел на место, приложив ладонь к губам. Последнее, что удавалось вспомнить, это бар, в котором он встретил странного старика. Были еще воспоминания, но слишком смутные, исчезающие с каждой секундой, как неприятный сон, к концу дня, о котором ты уже вспомнить не можешь.

– Мистер Гейл, прошу меня простить, последние дни выдались тяжелыми, моя память играет со мной злую шутку.

– Понимаю, Вам пришлось тяжело.

Август закрыл глаза и откинул голову, в которой нарастала пульсирующая боль, возникшая из-за неудачных попыток вспомнить последние дни. Обрывками