Любовь приходит в черном - Анна Чарова

— Это не будет смотреться подозрительным, они все знают о нас. Сначала мы выспимся, а завтра начнем действовать. Не хочешь звать меня к себе — поедем ко мне, да хоть в гостиницу, но одну я тебя сейчас не оставлю.

Марина прильнула к нему.

— Еще как хочу. Просто… да. Поехали, но ты — за руль, а то я нас угроблю.

— Нет проблем, я потом заберу свою машину.

Дальнейшее Марина воспринимала смутно: она устроилась на заднем сиденье и не то чтобы вырубилась, но впала в полузабытье. Свет фонарей мелькал огнями стробоскопа, ревели проезжающие мимо автомобили. Машина вздрагивала, когда колесо попадало в выбоину или трещину, Марину подбрасывало, и в голове появлялась одинокая мысль, например, правильно ли она сделала, доверившись Яну. Может, он обманывает. Тогда до завтра Марина не доживет, скорее всего даже до дома не доедет… Потом вспоминалось, как делалось спокойно, стоило Яну появиться. Нет, все правильно. Правда, Артур… Артур явно не против начать все сначала. И до сих пор что-то в груди шевелится при мысли о нем.

Секс с ним был лучше.

Или не был, а так казалось из-за опьянения любовью? Говорят, когда принимаешь наркотики, чувствительность обостряется, и любой секс кажется головокружительным. Дело не в партнере, а в измененном сознании.

Марина заворочалась на сиденье, пытаясь устроиться поудобнее, и чуть не упала.

— Не буянь, — рассмеялся Ян, — почти приехали.

Он сбавил скорость, автомобиль несколько раз свернул — Ян заехал во двор, потом остановился. Марина позавидовала его опыту: сама она парковалась долго, нудно, и ладони от стыда потели. У Яна же это получилось моментально.

— Идем?

— Я сплю, — пробормотала она.

Встать не было сил. В конце концов, почему бы не поспать в машине?

— Ключи где…

Голос она слышала, но ответить уже не могла. И глаза открыть не могла.

— Ага, нашел. Ну-с, спящая красавица, будить тебя поцелуем негуманно, будем транспортировать это прекрасное тело в теплую постель.

Теплые руки коснулись ее — и Марина заснула окончательно.

* * *

Ей снился лишенный страха и боли мир, прекрасные люди с одухотворенными лицами, сосредоточенные на познании и искусстве, живущие вечно. Подсознание услужливо рисовало башни из стекла, гармонично вписанные в девственные пейзажи; разноцветные жучки флаеров в чистом небе; невесомые, проложенные в воздухе ленты дорог, по которым бесшумно скользили автомобили…

Марина оказалась в городе, полном света и тепла. Здесь было очень зелено, по стеклянным стенам взбирался дикий виноград. Она двинулась по улице, больше похожей на газон, на перезвон струй, и вскоре вышла к небольшому фонтану, у которого резвились пятеро детей — две девочки и мальчишки.

— О, вы, наверное, новенькая! — обрадовалась воспитательница или няня, затянутая в белый комбинезон женщина с молодым лицом, седыми волосами и глазами вечного существа. — Вас удивляют детки в Эдеме? Их немного, и они — наша радость. А я буду вас сопровождать, я покажу вам наш мир…

Женщина взяла ее за руку, заглянула в глаза и ласково улыбнулась.

Марина проснулась. На улице все еще было темно. Ян не задернул шторы, и в окно светил фонарь, сердце бешено колотилось — до прикосновения седой незнакомки сон был благостным, но дружеский жест вечного существа заставил Марину пробудиться. Почему-то она не сомневалась, что видела настоящий Эдем, точнее, мир из воспоминаний Артура. Этот сон — его подарок.

Сказка Реальность, куда никогда не попасть обычному человеку. Здесь, в мире, обреченном на страдания, зарождается новый день. Возможно, последний день ее жизни.

Миллиарды людей пробуждаются, собираясь на работу. Машут ручонками дети, не желающие идти в сад, сонно зевают школьники и студенты…

Стоп. Нет! Сегодня же воскресенье — день, когда можно побыть счастливым, понежиться в постели.

Да, создатели лишили людей бессмертия, и вся жизнь уподобилась гонке со смертью. Но так ли несчастны люди? Подарит ли бессмертие радость? Ведь счастье будет лишь там, где возможна потеря, мы дорожим лишь тем, что можем потерять, и когда останавливаемся, презрев вечную гонку, и поворачиваем лицо к небу, начинаем жадно хватать воздух, не в силах надышаться.

Мы ценим искренность, дорожим мгновением, гоняемся за птицей счастья. Именно страх опоздать делает нас живыми.

Можно ли назвать живыми эстонок и Главного?

Артур постоянно ходит по лезвию. Наверное, только благодаря этому он и не утрачивает сходство с человеком.

А я… Чего хочу я? Такого… Чтобы сказать: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно».

Рядом посапывал Ян. Марина повернулась на левый бок, лицом к нему. Как настоящий джентльмен, Ян спал под отдельным одеялом, точнее, за неимением такового, под покрывалом. Голова его покоилась на сгибе локтя, и лицо во сне оставалось подвижным, беспокойным: Ян хмурился, между бровей залегла тонкая складка, ноздри раздувались, будто его обуревала злость, а губы были сжаты в ниточку.

А ведь завтра может не быть. И Яна, и ее, и Артура… Так тоскливо, холодно стало от этой мысли, что Марина аккуратно придвинулась ближе, коснулась кончиками пальцев его щеки — лицо тут же разгладилось, стало настолько доверчивым и беззащитным, что Марине захотелось поцеловать Яна. Она приподнялась на локте, наклонилась и коснулась губами уголка губ. Ян распахнул глаза — резко, как будто и не спал, но не шевелился, только смотрел.

Она почувствовала прилив желания: не столько секса, сколько обычных объятий. Марина скользнула к Яну под покрывало и обняла его.

И все-таки Ян был не совсем джентльменом — он спал полностью голым. Марина же — в майке и трусиках, и не помнила, раздевалась она сама или же ее раздел Ян. Отступать было поздно, да и нелепо после всего, что между ними произошло раньше. Марина приникла к Яну всем телом, спрятав лицо у него на груди. Ян тепло пах сном, тем особым сладковатым запахом, еле-еле заметным, которым пахнут только крепко спавшие люди всего несколько минут после пробуждения. Он обнял Марину — подчеркнуто нежно, ни к чему не обязывая, но скрыть возбуждение не смог бы при всем желании. Марина закинула ногу поперек его живота.

Еще не поздно было отступить, спрятаться под другое одеяло и заснуть.

Но от дневных сомнений не осталось и следа, Марина твердо знала, с кем хочет быть, и понимала, что соскучилась по Яну — с ним, и только с ним было настоящее, не навязанное почти магической харизмой, как с Артуром, не вымученное, как с другими любовниками, а свое, природное.

И отказываться от этого в последнюю ночь жизни Марина не собиралась.

Ян все еще не проявлял инициативы, хотя дыхание его стало чаще, и это раздразнило Марину: она провела рукой от его груди ниже, к жестким волосам, и крепко обхватила член — он не помещался в руку — скользнула кольцом пальцев вверх и вниз. Ян застонал. Марину охватил азарт. Снова легко коснувшись губами его губ, она нырнула под покрывало с головой. Стало совсем темно, и в этой темноте особенно четко Марина слышала возбужденное дыхание Яна, да и собственное, хрипловатое.