Загадки римской генеалогии Рюриковичей - Михаил Серяков

Данные археологии убедительно свидетельствуют, что именно по Висле с глубокой древности проходил янтарный путь, связывавший между собой Балтику и Средиземное море. Находки древнеримских монет показывают, что этот путь активно функционировал и в императорский период. Благодаря сочинению выдающегося географа античности Птолемея известно, что обитавшее в этот период между Вислой и Одером племя носило название рутиклеев. Поскольку в древненемецком языке название русов, как показал А.В. Назаренко, восходит к корню Rut- и никаких других племен с похожим названием, которые хотя бы гипотетически могли быть как-то связаны с нашими предками и при этом контактировать с древними германцами в очерченную ученым эпоху, науке не известно, мы можем предположить, что рутиклеи являются искаженным названием русичей. Археологически рутиклеям соответствует оксывская культура, происхождение которой до сих пор окончательно не определено. Она возникает в этом регионе во II в. до н.э. и существует до прихода туда готов. В отдельных местах оксывская культура трансформируется в вельбарскую, которую ученые связывают с готами. Поскольку впоследствии носители этой культуры двинулись к Черному морю, можно предположить, что часть населения оксывской культуры готы также увлекли за собой на юг. Вполне возможно, что отзвуком этого процесса и стала «славяно-готская» легенда, записанная уже в XII в. попом Дуклянином. В достаточно раннем слое южнославянской топонимики нам встречаются названия, содержащие корень рас-/раус-, которые могут указывать на связь ее создателей с русами.

Одновременно с этим мы имеем ряд случаев, когда как скандинавская средневековая традиция, так и восходящие к византийской традиции письменные источники указывают на какую-то связь готов и русов. Другие средневековые источники при этом свидетельствуют о славяно- и русско-вандальских контактах, а также о контактах между русами и ругами, причем в обеих случаях дело доходит до полного отождествления с данными племенами. В случае с ругами мы имеем не только их отождествление с киевскими русами, встречающееся с X в. у немецких, французских и английских хронистов, что объясняется происхождением части варяжской Руси с острова Рюген, но и несколько случаев их возможного отождествления с русами в Центральной Европе и Италии. Последние случаи, равно как и внезапно появляющаяся в нескольких местах средневековой Европы версия о русском происхождении Одоакра, нуждаются в дополнительном изучении. Однако, если будет установлено, что в Центральной Европе руги отождествлялись с русами до создания Древнерусского государства и вне связи с ранами-ругами, это будет означать, что время тесных контактов русов и ругов следует отнести даже к более раннему периоду, нежели славянское заселение Рюгена. На роль подобного события в первую очередь претендует упомянутое Иорданом изгнание готами ульмеругов со своих мест на побережье Балтийского моря. Очевидно, что потерпевшему поражение племени необходимо было найти временное убежище, которым вполне могли оказаться земли оксывской культуры. Поскольку в относительной близости от данной археологической культуры жили и вандалы, предположение, что по крайней мере часть населения оксывской культуры составляли русы, объясняет их последующее отождествление как с ругами, так и с вандалами.

Следует честно предупредить читателя, что описанное развитие событий является лишь гипотезой, нуждающейся в дальнейшем подтверждении новыми фактами. С археологической точки зрения прямой преемственности между оксывской культурой и культурой той части южных славян, в среде которых была создана «славяноготская» легенда, специалистами пока не отмечается. Впрочем, аналогичная картина возникает и при изучении достаточно хорошо описанного письменными источниками перемещения готов. Археологическая преемственность между их скандинавской прародиной, местом их обитания на Балтике и созданными ими варварскими королевствами в Западной Европе точно так же отсутствует. Это был вынужден констатировать и М.Б. Щукин, один из ведущих отечественных археологов, занимавшихся готской проблемой: «Археологически готы как таковые на всем протяжении их пути от Скандинавии до Черного моря, Италии, Галлии, Испании и Крыма остаются неуловимыми, но их присутствие ощущается на каждом этапе»{545}. Что касается собственно Балкан, то там пребывание готов практически вообще не прослеживается археологически.

Но если подобные археологические следы отсутствует у готов, история которых освещена письменными источниками, в том числе и готского происхождения, гораздо лучше, нежели история древнейших русов, то вряд ли будет правильным требовать от последних то, с отсутствием чего специалисты соглашаются в отношении готов. Более того, в настоящий момент не существует даже общепринятой преемственности достоверно славянских памятников VI в. с археологическими культурами рубежа нашей эры. Несмотря на наличие целого ряда гипотез, ни одна из них не является бесспорной, и определение славянской прародины продолжает порождать дискуссии среди специалистов. Прямым доказательством родства населения оксывской культуры как с означенной частью южных славян, так и с киевскими русами мог бы стать генетический анализ, однако и он невозможен из-за господства в данной культуре обряда трупосожжения. Соответственно мы можем искать лишь косвенные доказательства этих связей.

В связи с названием и предложенным путем миграции части населения оксывской культуры также возникает закономерный вопрос: почему при сохранении географических названий, напоминающих об их изначальной прародине, ни одно из южнославянских племен впоследствии не называло себя русами? На мой взгляд, это было обусловлено двумя обстоятельствами. Во-первых, достаточно долгое пребывание в готском «плавильном котле» неизбежно ослабило племенное самосознание. Уже упоминавшиеся выше балты-галинды в составе готского войска ни разу не отмечаются источниками в качестве отдельного племени, а их присутствие угадывается лишь по личным именам и топонимике. Во-вторых, пришедшие с готами славяне вряд ли были особо многочисленны, поскольку соответствующая легенда носит локальный характер и их вскоре накрыли новые, гораздо более многочисленные волны пришедших на Балканы хорватов и сербов. Новые племена были такие же славяне, как и рутиклеи-русичи, и это обстоятельство тем более способствовало растворению первых в новых племенных союзах. Поскольку речь пошла о названии, то необходимо также отметить, что остается непонятным и то, как соотносились рутиклеи-русичи с другими древнейшими группами русов, упоминавшимися в этой книге, а именно с русами на территории современной Прибалтики и современной Северной Германии.

Приведенные в книге данные показывают, что русичи оксывской культуры были славянами, однако изучение исторического контекста показывает, что они имели ранние и достаточно тесные контакты с германцами. Факты показывают, что процесс расселения славян как на запад, так и на юг был гораздо более сложным и многоплановым процессом, начавшимся к тому же ранее, чем это традиционно считается. Применительно к германским племенам мы видим, что в отдельных регионах они жили чересполосно со славянами, которые могли входить в состав их племенных союзов.

Об этом свидетельствуют данные генетики, языкознания, к этому же выводу стали склоняться и отдельные археологи. Со своей стороны и германцы могли жить в славянской среде. Мифологическим отражением наиболее ранних славяно-германских контактов стали скандинавские сказания о войне асов и ванов и последующем обмене заложниками. Целый ряд совпадений названий племен у славян и германцев показывает, что какая-то часть первых жила на территории Германии до начала массового переселения туда славян в VI в. Данное обстоятельство объясняет как германские имена в договорах Руси с греками, так и германские имена в генеалогии ободритских князей. Поскольку материальная культура живших на территории Германии первых славянских племен находилась под сильным влиянием более многочисленных соседей и оказалась под германо-кельтской «вуалью», их вычленение археологическими методами представляет собой задачу для будущего поколения исследователей. С похожими сложностями придется столкнуться археологам и на Балканах: поскольку еще в Польском Поморье наблюдается процесс трансформации оксывской культуры в вельбарскую, то археологически значимые различия должны были еще более стереться во время пребывания готов в Северном Причерноморье и последующем переселении на земли империи. Соответственно определение археологических следов пришедших с готами потомков оксывской культуры представляет собой еще более трудную задачу.