Побег - Роман Глушков

Усыпляющий газ! Точно! Кто сказал, что у ван Хейса был только один такой баллон, а не два или три? И если вертухай, надев противогаз, швырнет сюда второй такой сюрприз, он усыпит не только босса, но и Кальтера. Которого вряд ли затем повторно закуют в оковы и станут заставлять прятать артефакт. За то, что Обрубок сейчас натворил, ему теперь светит одно наказание — пуля в лоб. Без вариантов.

Вместо того чтобы порвать директору глотку, Куприянов его отпустил… Правда, ненадолго, поскольку тут же съездил ему по затылку протезом и, оглушив, уложил на пол. Хорошее было прикрытие, что ни говори, но от газа оно не спасет. А вот распахнутые настежь окна — возможно. И Обрубок, подхватив мимоходом «разгрузку» Рисаля, бросился к внешней стене зала. За неимением противогаза лучше быть поближе к источнику свежего воздуха, если вдруг догадка насчет газа подтвердится.

Окна в такой ситуации будут лишь небольшой страховкой, но не спасением. А спасение здесь есть только одно — прикончить врага до того, как он швырнет баллон. Присев за укрытие и надев «разгрузку», Кальтер окинул беглым взором трофейный арсенал и остановил выбор на светошумовых гранатах; осколочных у Рисаля почему-то не оказалось. После чего сорвал на двух из них чеки и швырнул их в тот конец зала, где сейчас скрывался вертухай, не исключено, уже добравшийся до спрятанных там баллонов. Швырнул так, чтобы одна граната упала предположительно справа, а другая слева от него. А он наверняка все еще считал, что зэк прикрывается заложником, ведь иначе ничто не помешало бы ему опередить Кальтера и первым забросать его укрытие гранатами. Но вертухай продолжал опасаться за жизнь босса и не вступал в перестрелку, а был сосредоточен на той цели, к которой двигался.

Наверное, он успел заметить упавшие неподалеку гранаты и понял, откуда те прилетели. Он даже мог успеть зажмурить глаза и заткнуть уши, чтобы уберечь их от яркой вспышки и оглушительного свиста, которые никак нельзя было проигнорировать. Но чем бы вертухай сейчас ни занимался, Куприянов отвлек его от этой работы. И, вероятно, отсрочил газовую атаку, если таковая все же планировалась.

Сам Кальтер пережил кратковременную светошумовую бурю без проблем, отсидевшись в укрытии с заткнутыми ушами. Однако он не пошел в атаку сразу, как только буря улеглась, надеясь застать врага ослепленным, оглушенным и дезориентированным. Потому что знал: именно этого враг от Кальтера сейчас и ждет. И ударит по нему встречным огнем, даже если придется отстреливаться вслепую. Вертухай сообразил, что, удерживая заложника, Обрубок не смог бы так быстро удрать в другой конец зала и метать оттуда гранаты. А, значит, теперь по зэку можно стрелять, без опаски угодить в босса. Который, не исключено, уже мертв, поскольку не давал о себе знать бранью и криками.

За неимением под рукой какого-нибудь мусора, который можно было швырнуть для отвлекающего шума, Кальтер достал из «разгрузки» фонарик и бросил его. Хороший тест, чтобы выяснить, оглох противник или нет. Фонарик прогремел по проходу, откуда вертухай, скорее всего, будет ожидать нападения, и докатился почти до его укрытия. А пока он катился по полу, Обрубок переполз к другому краю укрытия, вскинул автомат и, прижав его к трансформаторному корпусу для пущей устойчивости, приготовился к стрельбе.

Как, впрочем, и ожидалось, враг уберег свои органы зрения и слуха. И на приближающийся шум он отреагировал моментально — высунул из-за укрытия автомат и стал наугад поливать проход короткими очередями. Беги Кальтер по проходу, он видел бы сейчас не врага, а лишь его стреляющее оружие (вероятнее всего, оно было бы и последним, что увидел Кальтер в своей жизни). Но он, поменяв позицию, находился тремя метрами правее. И потому видел уже немного больше — не только оружие, но и руку стрелка, что его удерживала. Не всю руку опять же, а лишь предплечье. Но этого хватило, чтобы сделать в него прицельный выстрел, к которому Обрубок успел подготовиться.

На автомате стоял коллиматорный прицел, который сильно упростил Куприянову задачу. К тому же до цели оставалось всего-навсего шагов двадцать. Промазать с такого расстояния даже в мелкую мишень для хорошего стрелка было бы весьма постыдно.

Кальтер был именно таким стрелком, пусть он и не практиковался в стрельбе целый год, и потому не промазал. Выпущенная им короткая очередь выбила из вражеской руки автомат и повредила кисть. Внезапная и сильная боль шокировала вертухая гораздо сильнее, чем шоковые гранаты. Он вел огонь, стоя на коленях, и потерял равновесие, когда его зацепили куприяновские пули. После чего упал на бок и заорал от боли, вытерпеть которую, надо полагать, не сумел бы никто.

И все же она не застила вертухаю рассудок. Первое, что он сделал, упав на пол, это потянулся здоровой рукой за выроненным автоматом… До которого так и не дотянулся. Кальтер продолжал держать раненого врага на мушке и второй своей прицельной очередью разнес ему голову. И на том завершил эту короткую, но напряженную дуэль. Которая, на фоне идущей снаружи войны, могла показаться совершенно незначительным событием, но только не для Обрубка. В его персональной войне с тюрьмой это было на данный момент самое великое достижение, ведь продолжать ее Куприянов планировал уже не здесь, а за стенами «Рифта-75».

Догадка насчет газовых баллонов оказалась верной. В углу, куда рвался приконченный Кальтером враг, действительно находилась еще одна емкость с усыпляющим газом. А также запас патронов и кое-какие вещи, принесенные сюда ван Хейсом и компанией на случай, если им придется оборонять подстанцию от врагов. Однако Кальтера все это уже не интересовало. Рев самолетных турбин за окнами сменился нарастающим шумом вертолетных винтов. А это означало, что у него оставалось совсем мало времени на то, чтобы воплотить в жизнь идею, пришедшую ему на ум, пока он сидел прикованным к трансформатору.

Новая идея выглядела безумнее прежней. Однако в конечном итоге она могла оказаться эффективнее старого плана. Тот заканчивался для Куприянова на берегу атолла, где ему пришлось бы в спешном порядке искать дальнейший путь для бегства. Новая стратегия могла завести его гораздо дальше. Настолько далеко, что он даже боялся предсказывать, куда именно, дабы не спугнуть робкую надежду, которая снова его окрыляла.

Оглушенные ван Хейс и Рисаль все еще пребывали в отключке. Единственный, кто наблюдал сейчас за Обрубком, был его бывший компаньон. Успевший переметнуться обратно к прежнему работодателю Эйтор взирал исподлобья на Кальтера и помалкивал. Либо чилиец принципиально не желал общаться с разрушителем его новой надежды на спасение, подаренной ему директором, либо ему просто было нечего сказать.

В принципе Куприянову тоже не о чем было с ним говорить. И все же, когда Кальтер начал снимать с Рисаля обувь и униформу, то не выдержал и поинтересовался у Рамоса:

— Я так понимаю, парень, что здесь наши пути расходятся. Или ты все еще хотел бы получить пакаль, раз уж я тебе его пообещал?

— Только не надо мне врать, сеньор! — огрызнулся Эйтор. — Что я от вас и получу, так это нож в спину и уж точно не награду за помощь!

— С чего ты вдруг так решил? — удивился Обрубок. — Неужели ты предпочитаешь верить ван Хейсу, который застрелил Ковача и предал своих, а не мне — человеку, который тебя еще ни разу не обманул?