Побег - Роман Глушков

Разумеется, что среди пятерых членов экипажа подплывающего к Обрубку катера не было доверчивых идиотов. Таких, которые не догадались бы, что зэки могут попытаться сбежать из тюрьмы, переодевшись в форму охранников. Поэтому первое, что сделали моряки — все, кроме рулевого, — это нацелили на Кальтера свои автоматы. И даже тот из них, что сбросил с борта веревочный трап, не выпустил при этом оружие, а продолжал держать его в одной руке, будучи готовым открыть огонь, если Куприянов отчебучит какую-нибудь глупость.

— Не стреляйте, парни! — прокричал он, подгребая к трапу. — Я — не зэк! Я — капрал Рисаль из тюремной охраны! Зэки чуть не схватили меня на подстанции, и мне пришлось выпрыгнуть из окна в море! Еле-еле успел от них скрыться! Еще бы немного, и эти ублюдки меня бы точно растерзали.

— Что с твоей рукой? — поинтересовался один из спасателей, пытаясь рассмотреть железную конечность Обрубка. Это было нелегко, потому что он, держась на плаву, все время двигал руками в воде.

— Это протез, — ответил Кальтер и, вынув ненадолго из воды левую руку, продемонстрировал ее морякам. — Я — инвалид, служу на здешнем узле связи. Если бы связь не пропала, вы или кто-то из вас наверняка успели бы переговорить со мной в эфире.

Автоматы все так же смотрели Куприянову в лицо — само собой, никто и не подумал верить ему на слово. Помочь ему взобраться на катер желающих тоже не нашлось. Более того, Кальтер почти не сомневался, что едва он очутится на палубе, как его тут же, от греха подальше, разоружат и закуют в наручники. Наверняка у миротворцев имелись на сей счет четкие инструкции: все выловленные из воды люди должны быть арестованы и помещены под стражу до окончательного выяснения их личностей.

— Эй, что это у тебя в руке? — вновь забеспокоился тот же спасатель. Судя по офицерским нашивкам, он был здесь старшим по званию и являлся капитаном катера. — А ну-ка покажи!

Обрубок только что уцепился за веревочную лестницу, карабкаться по которой, сжимая в руке пакаль, было неудобно. Пытаться выдать его, к примеру, за портсигар или что-то еще не имело смысла. За этим последует резонный вопрос, почему «капрал Рисаль» не засунул эту вещь в карман, чтобы она не мешала ему плыть. Какой бы ценной она ни являлась, ее в любом случае было бы куда надежнее держать в застегнутом кармане, а не в мокрых пальцах, откуда она могла запросто выскользнуть.

— Это пакаль! — честно признался Кальтер, ухватившись за трап левой рукой и показывая хозяевам «молот».

— Что-что? Пакаль? — недоуменно переспросил капитан. Он, конечно, был в курсе, что Татакото находится в аномальной зоне, где любому могла улыбнуться удача отыскать артефакт. Капитана удивляло другое — то, что таким редким счастливчиком оказался первый же выловленный им из океана беглец.

— Так точно, сэр — пакаль! — подтвердил Обрубок, продолжив как ни в чем не бывало взбираться по трапу. — Нашел его совершенно случайно на подстанции, можете себе представить! Не выпрыгни я в окно, вот был бы облом: отыскать такое богатство, а через минуту издохнуть и подарить его зэкам!

Однако моряков такое объяснение вовсе не успокоило. Отступив на пару шагов от борта, они настороженно переглянулись, и не успел еще Кальтер выбраться на палубу, как предусмотрительный капитан отдал ему распоряжение:

— А теперь, капрал, ложись лицом вниз и клади руки на затылок! Пакаль положи на палубу. Да поаккуратней! Сделаешь хоть одно резкое движение, и мы выстрелим.

— Никаких проблем! Как прикажете, сэр! — не стал ерепениться «Рисаль», перелезая через фальшборт. — Служба есть служба, отлично вас понимаю. Вы поступаете абсолютно правильно, так что никаких обид.

И, встав на колени, положил артефакт перед собой. Так, как было велено: медленно и очень аккуратно. И не забыв, разумеется, перед этим крепко ухватиться железной рукой за ближайшую фальшбортную стойку…

Если раньше этот катер и делал столь крутой и резкий крен, это случалось с ним, видимо, лишь тогда, когда он поворачивал на большой скорости. В данный момент он не только не поворачивал, а вообще дрейфовал с работающим на холостых оборотах двигателем. Поэтому немудрено, что его экипаж оказался совершенно не готов к сюрпризу, который преподнес ему мнимый капрал Рисаль.

Внезапная и мощная нагрузка на правый борт заставила катер отклониться от вертикальной оси так, что край его палубы зачерпнул воду. Сама палуба при этом накренилась градусов на шестьдесят, а то и больше. Причем так стремительно, что все четверо спасателей даже не скатились, а пролетели над ней по воздуху, не касаясь настила, и, перелетев через фальшборт, бултыхнулись в море. Рулевому повезло немногим больше. Врезавшись в боковую стену рубки, он треснулся головой о пуленепробиваемое стекло и, если бы не шлем, точно потерял бы сознание.

Однако если для очутившихся за бортом моряков все потрясения закончились, то рулевого ожидала еще одна болезненная встряска. Вцепившийся в фальшборт Кальтер вытащил «молот» из продавленной им в палубе вмятины сразу, как только избавился от автоматчиков. Пробыв в опасном положении секунды три, катер вышел из крена, едва пакаль снова очутился в руке захватчика. Вышел не менее резко, отчего рулевого швырнуло в обратную сторону и уронило на пол. Столкновение с которым тоже не доставило ему радости. В тесной рубке нельзя было упасть так, чтобы при этом обо что-нибудь не стукнуться. А когда подобное произошло с беднягой два раза подряд, оставалось лишь искренне посочувствовать ему.

Однако Куприянову было бы проще выучить наизусть «Войну и мир», чем научиться испытывать сочувствие к своим недоброжелателям. Едва катер снова обрел устойчивое положение, Обрубок бросился в рубку вовсе не затем, чтобы поинтересоваться у рулевого, все ли с ним в порядке. Напротив, если тот не пострадал и был готов пристрелить захватчика, Кальтер безо всяких церемоний открыл бы по нему ответный огонь из своего пистолета.

К счастью, все обошлось без стрельбы. Кальтер ворвался в рубку, когда моряк уже встал на ноги и вынимал из набедренной кобуры пистолет. Вот только с устойчивостью и координацией у него было плоховато — сказывались пережитая встряска и спешка. Завидев на пороге врага, рулевой вскинул пистолет, попутно взводя затвор, но это резкое движение лишило его равновесия. Он покачнулся и неминуемо упал бы, не окажись у него за спиной штурвал. Обретя опору, он снова хотел наставить на противника оружие, но опоздал. Куприянов успел схватить его за пистолет искусственной рукой и выкрутил оружие у него из пальцев. После чего, недолго думая, заехал ему пистолетной рукояткой по зубам. И, выбросив пистолет в дверь, уже от всей души долбанул рулевому железным кулаком по шлему.

Последнего удара оказалось достаточно, чтобы ноги моряка подкосились, и он плюхнулся на колени, как бы гадая, в какую сторону падать дальше. Кальтер помог ему определиться с выбором и пинком уложил врага на правый бок. А затем подскочил к пульту, сдвинул рычаг регулировки мощности двигателя вперед и дал катеру малый ход.

Разумеется, бывший шпион знал, как нужно управлять подобными маломерными судами, — эта не особо сложная наука входила в его профессиональную компетенцию. Но сейчас Кальтеру некогда было знакомиться с панелью управления. У него имелось более срочное дело, которое требовалось обязательно завершить. Барахтающиеся в воде все еще находились рядом и рвались вернуться на катер. Причем двое из них были уже на полпути к цели, схватившись за свисающий с борта веревочный трап.