Окончательный диагноз - Джеймс Уайт

Для лечения телфиан нужно было срочно восстанавливать необходимый уровень радиации.

Из-за необходимости время от времени репродуцировать лечебное излучение Главный Госпиталь Сектора и был оборудован небольшим реактором, фактически представлявшим собой функционирующий музейный экспонат на фоне современного фузионного оборудования. За годы в Главном Госпитале Сектора накопили также опыт лечения нетравматических заболеваний у телфиан – болезней органов дыхания, кишечного тракта, гинекологических проблем. Но зачастую лечение скорее проводили физики, нежели терапевты.

– Пациент, к которому мы направляемся, – пояснил Лиорен, – последний и единственный из трех пострадавших при космической катастрофе, причину которой никому из нас понять не дано. Черксик был частицей специализированного сообщества, ответственного за управление кораблем, и поскольку он больше не является функционирующим членом группы, остальные прекратили с ним всякий физический, словесный и телепатический контакт из-за...

– Но вы же сказали, – вмешался Хьюлитт, – что телфиане – цивилизованный народ?

– Да, – подтвердил Лиорен. Его глаза и конечности быстро бегали, работая над проверкой герметичности скафандра. – Вот так. Снимите перчатку. И хирургическую тоже снимите. При посещении Черксика они вам не понадобятся. А вот лицевую пластину проверьте еще разок, пока я одеваюсь. Для зрения там очень опасный уровень радиации.

– Что-то ткань у скафандра тонкая какая-то, – засомневался Хьюлитт.

– И ткань, и материал для изготовления лицевой пластины импортированы с Телфи, – возразил Лиорен. – Там их специально разработали для защиты инопланетных гостей. Ни вы, ни ваш возможный будущий отпрыск не пострадаете, не волнуйтесь.

– А как вы думаете, – спросил Хьюлитт, стараясь говорить как можно спокойнее, – если бы мы были носителями эмбриона вируса, Приликла бы его смог обнаружить?

– Да, – ответил Лиорен, – если бы эти эмбрионы развились до стадии самосознания.

Хьюлитт все еще пытался найти подобающий ответ, когда Лиорен сказал:

– И хотя вам это покажется странным, пациент Черксик не нуждается сейчас в присутствии рядом с ним члена семейства или друга. Ни один телфианин никогда бы не попросил о таком. Медленно умирать, но находиться при этом в сознании – это очень мучительно для любого существа, а телфиане, до самого конца сохраняющие телепатическую способность, не хотят делиться своими страданиями ни с кем из своих сородичей. Умирая, они испытывают сильнейшие боли, несмотря на то, что органы чувств постепенно отмирают, они мучаются страхом, который не в силах скрыть, потому что телепаты на это не способны. Они пребывают в одиночестве, в изоляции, и поверьте – для существа, с детства привыкшего к тесному физическому и умственному контакту с себе подобными, нет ничего страшнее изоляции. Нетелепаты такое себе и представить не могут. И вместе с тем только нетелепаты вроде нас с вами способны утешить умирающего телфианина – поговорить с ним с помощью транслятора, выслушать его последние мысли, позволить ему в последний раз ощутить контакт с разумными существами. Он знает, что нам жаль его, но что мы не можем почувствовать его боли.

Хьюлитт еще не видел умирающего Черксика, но ему уже было немного стыдно из-за того, что к жалости примешивался собственный эгоистичный страх.

– А как они выглядят? – спросил он. – И когда вы говорили о тесном контакте, вы что имели в виду?

– Сейчас мы войдем в отсек, – сказал падре. – Идите за мной и не бойтесь. Внутри все – в пределах видимой части спектра.

Замок люка открылся. За крышкой люка оказался переходной туннель, в конце которого, как показалось Хьюлитту, горело ослепительное квадратное солнце. К тому времени, когда они поравнялись с ним, глаза Хьюлитта уже успели привыкнуть к яркому свету, но он все же щурился, чтобы рассмотреть получше палату. На стенах и потолке располагались приборы, назначение которых было Хьюлитту совершенно непонятно, но в центре палаты стояли носилки, а на них – два длинных открытых металлических ящика. Хьюлитт пошел следом за падре. Тот остановился возле носилок. Землянин подумал, что гробы везде выглядят одинаково. Однако ему показалось, что как-то жестоко класть кого-либо в гроб до наступления клинической смерти.

– Эти двое мертвы, – констатировал падре тихим печальным голосом, и тут только Хьюлитт понял, что размышляет вслух. – Они оба умерли за несколько минут до моего прихода. Их оставили в переходной камере, чтобы их присутствие не огорчало живых членов сообщества, а также для удобства сотрудников Отделения Патофизиологии, откуда пришлют кого-нибудь для того, чтобы забрать трупы. Поскольку мертвых телфиане почитают только в своих воспоминаниях, они пожертвовали тела умерших товарищей госпиталю. Им пообещали, что останки будут преданы солнцу – а какому солнцу, это телфианам все равно. Так всегда поступают члены сообществ, путешествующие в космосе. Простите меня, я должен узнать, могу ли я посетить Черксика, жив ли он, но помните – в разговоре с телфианами о смерти ни в коем случае упоминать нельзя.

– Хорошо, – сказал Хьюлитт. – Но вот вы сказали насчет контакта...

– Падре Лиорен и пациент Хьюлитт, землянин, ДБДГ, просят контакта с поврежденной частицей Черксик, – проговорил падре в микрофон коммуникатора. – Возможен ли контакт и удобен ли он сейчас?

Ответный звук в наушниках напомнил щелчок, возникающий при электрическом разряде. Транслятор перевел его так:

– Добро пожаловать, Лиорен и незнакомец Хьюлитт. Краткий визит возможен. Прошу вас, подождите.

Падре подошел поближе к Хьюлитту и вместе с ним взглянул на одного из мертвых телфиан. С неожиданной грустью Лиорен проговорил:

– Страдания и одиночество долги, и мы мало что можем сделать для того, чтобы облегчить их, но частица Черксик еще жива.

После всего, что слышал Хьюлитт об экзотическом, питающемся радиацией виде, он никак не ожидал, что телфианин будет выглядеть настолько заурядно.

Существо, лежащее в металлической коробке, напоминало большую земную ящерицу длиной чуть меньше пяти футов. У ящерицы была круглая голова и хвост, украшенный гребнем. Из основания шеи торчало несколько передних лапок. Мертвый телфианин лежал на животе. Все четыре двигательные лапки он подогнул и вытянул вдоль тела, а две более длинные передние конечности вытянул перед собой и сложил под подбородком. Глаза его были закрыты. Кожа была светло-серой, испещренной пятнышками и полосами кровеносных сосудов. Казалось, перед Хьюлиттом статуэтка из неотполированного мрамора.

Хьюлитту хотелось что-то сказать, но, вспомнив, что говорить о смерти запрещено, он проговорил:

– А... гм-м-м... какой интересный цвет кожи. Она такая красивая...

– Когда встретитесь с Черксиком, – резко проговорил падре, – такого ни в коем случае не говорите. Для телфиан бледная кожа неинтересна и некрасива – это симптом сильного радиационного голодания и смертельного нарушения механизма поглощения излучения. Вы можете прикоснуться к телфианину, если это не вызовет у вас отвращения. Положите руку на любое место.