Синий мопс счастья - Дарья Донцова

– Ну, как этому гаду представлятьсянезнакомым людям? «Здрасте, Сергей Васильевич Касаткин»? Ну и что? Приходитсяему, через запятую, добавлять, сын Василия Касаткина, того самого, который театральныйхудожник. Вот тут лицо человека, в особенности если он из мира кулис, светлеет,он восторгается: «Ну надо же! Сын великого Касаткина! Очень, очень радвстрече!» Лично мне кажется, что следует самому добиться успеха в жизни, вособенности мужчине, но кое-кого устраивает существование в тени славы отца.Сережка из последних, сукин кот. Мерзейшая личность.

В моей голове смутно вертелись какие-то показыбкие догадки. Борис Сергеевич Касаткин и Сергей Васильевич Касаткин.Однофамильцы? Родственники? Что связывает мужчин? Гликерия Петровна случайнообронила, что ректор платит руководителю кружка три тысячи долларов в месяц.Совершенно невероятная сумма, столько не зарабатывают педагоги нигде, ни вгосударственном, ни в частном вузе. За что тогда получает такую зарплату СергейВасильевич? Какие услуги оказывает ректору? Добывает первые места на конкурсестуденческой самодеятельности и привлекает тем самым в академию новых,платежеспособных учеников? Ну и бред приходит порой мне в голову.

Да платит ли Борис Сергею? Гликерия Петровна,шпионившая за своим сыном, могла ошибаться, что-то не так услышала, какую-тофразу не разобрала, сделала неверные выводы. Ведь бабуся, абсолютно искреннопринимавшая меня за Нину Рагозину, прибежавшая на встречу в мини-юбке и сапогах-ботфортах,была уверена в своей неприметности и совершенно не заметила обращенных на неевзглядов. И еще она утверждала: сын теперь много зарабатывает, даже купил«Мерседес», а источник его благосостояния – «Арлекино». Кстати, а откуда уСергея Васильевича немалые средства? Чем он занимается?

– Где ты живешь? – неожиданноспросила Леона.

– Не слишком далеко, в районеЛенинградского проспекта.

– Отлично, я на Фестивальной, давайподвезу, – предложила Леона.

– С удовольствием, буду признательна.

В дороге мы молча слушали радио, притормозивоколо моего подъезда, Леона сказала:

– Извини, наступаю каблуком на больноеместо, но все же спрошу: ты собираешься лечиться?

– А смысл? – спросила я, тут жечувствуя, как к голове подступает мигрень. – Лучше тихо умереть, не мучаяблизких, никому не расскажу правды, пусть потом вспоминают меня молодой ивеселой, не хочу уходить в слезах, рыдать от жалости к себе.

– Один из моих клиентов профессор, –настаивала Леона, – мировая величина. Дай мне номер телефона, позвоню исоединю тебя с ним. Может, он чего и придумает.

– Спасибо, но, право, это зря. Впоследнее время все врачи, глядя на результаты моих исследований, пугаютсяпочти до потери пульса.

– Все равно, диктуй цифры.

– Ну пиши, – согласилась я, –только прошу, не разговаривай ни с кем, кроме меня, хорошо? Хочу сохранить всев тайне, не подведи!

Леона спрятала клочок бумажки в сумку.

– В бизнесе, которым я занимаюсь, первоедело уметь держать язык за зубами, не бойся, – тихо сказала она. – Намой взгляд, твоя позиция неверна. Желание умереть тихо, не обременяя родных,вызывает уважение. Но глупо даже не попытаться бороться. Сейчас стольколекарств, есть нетрадиционная медицина, наконец!

Я вылезла из машины, помахала Леоне рукой ивошла в подъезд. Нетрадиционная медицина! Катя очень неодобрительно относится кэкстрасенсам.

– Не знаю, – ворчит она, –правда это или нет, про всякие поля, выбросы энергии и прочее. Только какоперирующий хирург могу сказать: порой привозят больного, и ты с огромнымсожалением констатируешь: ему вполне можно было помочь год тому назад!Соперировать, провести курс химии, и гуляй смело, больше не попадайся. Ночеловек, вместо того чтобы прийти к нормальному врачу, побежал к представителюнетрадиционной медицины, и результат? В клинике он все-таки оказался, нослишком поздно!

Из-за своей резко отрицательной позиции поотношению к экстрасенсам Катюша один раз попала в смешную ситуацию.

В 91-м году, когда в нашей стране не былоничего, начиная от хлеба и заканчивая клизмами, Катюшу попросили провести парузанятий в медицинском училище, пообещав заплатить продуктами. Ей предложили тридесятка яиц, килограмм масла и пять банок говяжьей тушенки китайскогопроизводства – просто царский гонорар. Катя немедленно согласилась.

Будучи обязательным человеком, дабы неопоздать, она пришла на семинар чуть раньше, аудитория оказалась занята. Катястала наблюдать из коридора через открытую дверь лекционного зала за учащимисяи немало удивилась.

Посреди зала на стуле сидела девочка. Другаястояла за ее спиной, тут же маячил и преподаватель. Ученица делала странныекруговые движения руками вокруг головы сидевшей товарки, какие-то пассы. Поройона, очевидно, ошибалась, и мужчина мягко поправлял ее:

– Нет, Надя, не сюда, веди руку влево, неперекрещивай. Станешь затягивать?

– Да.

– Верно, давай дальше.

Понаблюдав за странным действием, Катюшапришла в негодование. Когда раздался звонок и учащиеся побежали на перемену,подруга не сдержалась, влетела в зал и сердито сказала преподавателю:

– Как вам не стыдно!

– Что я такого сделал? – удивилсятот.

– Обучаете студентов глупостям,экстрасенсов из них воспитываете, руками размахиваете, – кипелаКатюша, – вот почему к нам в клинику плохо подготовленный средний персоналприходит! Безобразие.

Педагог засмеялся:

– Никакой экстрасенсорики! Мы училисьделать перевязку головы, но бинтов-то не достать, даже в стационарах ихстирают! Вот и пришлось просто руками размахивать, действуя воображаемымматериалом.

Катюша захлопала глазами, а коллега, смеясь,ушел…

Я поднялась в квартиру, разделась, отняла уФени с Капой куртку, ботинки, сумку и воскликнула:

– Господи, когда же вы поумнеете!

– Нападают? – спросил Юра,высовываясь из кухни.

– Ага.

– Ну через полгода перестанут.

Последняя фраза упала мне на голову, словнонож гильотины. Через шесть месяцев от меня останется одно воспоминание имогилка за железной оградкой. Я никогда не увижу взрослых Феню и Капу, непровожу Кирюшку в институт, не выдам Лизавету замуж. Господи! А как же Юра с Катей?Не дай бог, скончаюсь до их свадьбы! Катюшка объявит траур и отложит своесчастье на неопределенный срок!