Британские интеллектуалы эпохи Просвещения: от маркиза Галифакса до Эдмунта Берка - Максим Ковалев

Острой критике подверг Свифт систему судопроизводства страны. Судьи, на его взгляд, представляли собой «сословие людей, смолоду обученных искусству доказывать при помощи иностранных речей, что белое – черно, а черное – бело, соответственно деньгам, которые им за это платят. Это сословие держит в рабстве весь народ». Они настолько привыкли «почти с колыбели защищать ложь», что явно чувствуют себя «не в своей стихии», если приходится отстаивать правое дело. Ссылаясь на многочисленные прецеденты, судьи принимают решения, попирающие справедливость и здравый человеческий смысл. Вскрывая пороки судебной системы, существующей в стране, просветитель отмечал необъективность судей при разбирательстве тяжб, подчеркивал, что рассмотрение ими дел зависело либо от двойного гонорара, который выплачивали стряпчему, либо от того, каким образом власть имущие относились к обвиняемому. Последнее обстоятельство особенно важно при решении дел о государственных преступлениях, поскольку от этого зависит приговорить виновного к повешению или оправдать. При этом и в первом, и во втором случае считается, что буква закона строго соблюдена.

Свифт обращал внимание на продажность и корыстолюбие судейских чиновников, которые намеренно затягивали разбирательство дела до тех пор, пока вконец не разоряли обе стороны. Нередко на правосудие оказывали давление такие обстоятельства, как принадлежность к религиозной секте или политической партии. И в зависимости от того, каких религиозных или политических убеждений придерживался сам судья, выносился обвинительный или оправдательный приговор обвиняемому. Вообще Свифт относился к судейскому сословию с презрением, заявляя, что все его представители обыкновенно являются «самыми невежественными и глупыми из всех нас, неспособными вести самый простой разговор, заклятыми врагами всякого знания и всякой науки, так же склонными извращать здравый человеческий смысл во всех других областях, как они извращают в своей профессии»415.

С позиций тори просветитель продолжал рассматривать и вопрос о роли армии в государстве. Он по – прежнему осуждал решение правительства содержать наемную регулярную армию в мирное время. «Если у нас действует самоуправление, осуществляемое выбранными нами депутатами, то кого же нам бояться и с кем воевать?» – недоумевал Свифт. Не лучше ли, чтобы каждый гражданин самостоятельно защищал свой дом, а не полудюжина «случайно завербованных на улице за небольшое жалованье мошенников, которые могут получить в сто раз больше, перерезав горло охраняемым лицам»416.

Свифт по – прежнему осуждал политику ведения захватнических войн, которую защищали представители «денежных» интересов. Он вскрывал истинные причины развязывания правительством подобных войн, поводом для которых становилось «честолюбие монархов, которым все бывает мало земель или людей, находящихся под их властью; иногда испорченность министров, вовлекающих своих государей в войну, чтобы заглушить и отвлечь жалобы подданных на их дурное управление». Сторонники захватнических войн «вполне извинительным» считают «нападение на страну, если ее население изнурено голодом, истреблено чумою или втянуто во внутренние раздоры». Точно так же признается справедливой война с самым близким союзником, «если какой – нибудь город расположен удобно для нас или кусок его территории округлит или завершит наши владения». Ремесло солдата, замечал с иронией Свифт, «считается у нас самым почетным, так как солдат есть еху (изобретенный просветителем термин, обозначавший человека, доведенного до скотского состояния – Т.Л.), нанимающийся хладнокровно убивать возможно большее число подобных себе существ, не причинивших ему никакого зла»417.

Колониальная политика, проводимая «денежными людьми», также осуждалась просветителем. Он мастерски изобразил сцену захвата одной из заморский территорий в «Путешествиях Гулливера». Подобно пиратам, английские войска высаживались на берег, чтобы «заняться грабежом и разбойничеством». Они «находят безобидное население, оказывающее им хороший прием, дают стране новое название, именем короля завладевают ею, водружают гнилую доску или камень в качестве памятного знака, убивают две или три дюжины туземцев, насильно забирают на корабль несколько человек в качестве образца, возвращаются на родину… Так возникает новая колония, приобретенная по божественному праву. При первой возможности туда посылают корабли, туземцы либо изгоняются, либо истребляются, князей их подвергают пыткам, чтобы принудить их выдать свое золото; открыта полная свобода для любого распутства, земля обагряется кровью своих сынов». И все это, восклицал Свифт, делается «гнусной шайкой мясников» с тем, чтобы «обратить в христианство» и «насадить цивилизацию» среди дикарей – идолопоклонников418.

Разочарование Свифта в партийной борьбе проявилось в изображении им политических партий. В «Путешествиях Гулливера» он с одинаковой неприязнью высказывался об обеих, считая «страшнейшим злом » партийные раздоры в стране. Просветитель обращал внимание на взаимную антипатию членов партий, подчеркивая, что ненависть между ними порой доходит до того, что они уже не в состоянии ни есть, ни пить, ни разговаривать, когда находятся рядом с политическим противником. Между тем, справедливо замечал Свифт, обе партии по существу мало чем отличались друг от друга и вполне могли достигнуть взаимного примирения. Для этого сатирик предлагал отпилить затылки у каждой пары политических противников с тем, чтобы разделить мозг на две равные части. Затем следовало произвести «обмен срезанными затылками» и в каждый из них приставить к голове политического противника. В результате подобной операции, с иронией заключал просветитель, «две половинки головного мозга, принужденные спорить между собой в пространстве одного черепа, скоро придут к доброму согласию и породят ту умеренность и ту правильность мышления, которые так желательны для голов людей… Что же касается качественного или количественного различия между мозгами вождей враждующих партий, то это, – заключал автор, – сущие пустяки»419.

Просветительская платформа Свифта включала в себя также его критические высказывания по поводу моральных пороков представителей буржуазного общества. Находясь на службе у торийских министров, Свифт создал в Лондоне «Клуб Мартинуса Скрибблеруса», в котором объединились просветители торийской ориентации: знаменитый поэт Александр Поп, поэт и драматург, автор известной «Оперы нищих» Джон Гэй, лейб – медик королевы, начинавший пробовать свои силы на литературном поприще Джон Арбетнот. Вместе со Свифтом они составили литературное сообщество, которое ставило своей целью борьбу против невежества и педантизма. Возможно, что именно с деятельности в данном клубе и начались критические выступления Свифта, обличавшего пороки представителей английского общества.

Коррупция и взяточничество, широко распространенные в Англии в ту пору, стали объектом обличительной критики просветителя. Бывая при дворе, Свифт нередко становился свидетелем того, как приобретались правительственные должности. В одном случае достаточно было ходатайствовать перед высокопоставленными особами, чтобы «всякие болваны» могли получить должность. Но чаще всего ее попросту покупали. Продажа государственных и военных должностей, ставшая привычным делом в Англии, вызывала откровенное негодование Свифта. «Рассказывал ли я вам об одном негодяе, который промышлял при дворе тем, что торговал должностями, вымогал деньги у невежественных простаков, – писал Свифт в одном из писем Стелле. – При последней своей сделке он запросил за должность вице – камергера 7 000 фунтов»420. В памфлете «Новый способ продажи должностей при дворе» Свифт разоблачал механизм получения государственных должностей. Он подчеркивал, что одну и ту же должность при дворе продавали по несколько раз, получая до пятидесяти гиней от каждого просителя. Однако затем, когда деньги были получены, вдруг выяснялось, что либо место уже занято другими, либо королева не дала своего согласия. В результате проситель уходил ни с чем, а когда понимал, что его попросту одурачили и пытался жаловаться, то его же и поднимали на смех421. Таким образом, чтобы получить государственную должность, совсем не обязательно обладать какими –либо талантами или добродетелями. Чтобы добиться власти, достаточно быть просто богатым, заключал Свифт на страницах журнала «Экзаминер».