Роман Галицкий. Русский король - Галина Львовна Романова

- А как же не выть-то? Как не причитать? - шептала она горячо. - Улетел ты, сокол, на чужую сторону, едва не сложил там буйную голову, а до того, что дома деется, тебе нету нужды! Лихое дело замышлял ты, не на того руку поднял - вот и покарал тебя Господь! Почто на батюшку войска собирал? Почто Ольговичам гонцов слал? Почто с ворогами сговаривался?

- Не твоё бабье дело, - огрызнулся Роман.

- Теперя лежишь пластом, - не боясь его таким, слабым и больным, зашептала Предслава. - А того помыслить не хочешь, что Господь тебя карает. И не одного тебя! Вот как замирят батюшка и Всеволод Юрьич Ольговичей, так ты один и останешься. И никто за тебя слова доброго не молвит. И отымут у тебя Волынь, оставят един Бельз во владение, а и того хуже. И куды нам тогда податься?

- Молчи, баба-дура, - прохрипел Роман. - Не каркай!

- После-то вспомнишь мои слова, да поздно будет, - не отставала Предслава. - Покайся, помирись с отцом. Сам Господь тебя наказует. Смирись, Романе!

- С-с-с… с-с, - проклятый язык опять отказался ему повиноваться, и Роман только приподнялся на локте, дрожа от напряжения всем телом и чувствуя, как нарастает в груди боль. - С-с… Во-он!

Предслава откатилась кубарем, с испугом закрыла лицо руками.

- Романе…

- Во-он! - прохрипел он, падая обратно и скрипя зубами от боли. - П-пошла… Пошла…

Тихо скрипнула дверь. Пометавшись на постели, Роман вскоре забылся тяжёлым сном.

Ночью он вдруг пробудился. Ночная тьма заполняла ложницу. На лавке, свернувшись калачиком, спал дядька. В щель оконца тянуло прохладой. В изголовье перед киотом поблескивала лампада.

В тереме было тихо, словно все покинули его. Казалось, в целом свете остался он один и обречён вечно слушать тишину и смотреть во тьму пустым взором. Так, наверное, будет себя чувствовать каждый грешник в ожидании Страшного Суда, когда Господь Исус Христос воссядет на золотом престоле и будет судить людей. Нескончаемая вечность безвременья и безсветья в ожидании приговора.

…А вдруг Страшный Суд над ним уже свершился? Зачем отправился он в Польшу? Не за военной ли подмогой против тестя? Помощи не добыл, получил в бою тяжкую рану. Пойдёт Рюрик на него войной, а кто станет воевать за него? Не скоро ещё доведётся Роману сесть на боевого коня. Нынче его даже Ингварь луцкий с братьями легко завоюет. Чего теперь ему ждать? Не доведётся ли впрямь расстаться с Волынью?

Роман медленно поднял правую руку, перекрестился.

Верно сказывала Опраска Андрею - прошло время и оттаял боярин Остамир. Вскоре после того как поджили у него раны, вскоре после того как начал он выходить из подклети, обрядили парня в опашень и рубаху, дали плёточку и повелели нести службу, как прежде. Прочие челядинцы, боярином не раз поротые, на Андрея посматривали спокойно, но когда он пробовал вспоминать старое, предостерегали - боярин гневлив, да отходчив, а вот злодеев не вдруг забывает. Тех, кто супротив него идёт, не только батогами отхаживает - может в порубе сгноить или смертью лютой казнит. Бывали, дескать, до него языкастые да памятливые - а ныне и памяти о них не осталось.

Боярин Остамир за последними делами вовсе забыл думать об Андрее. Как-то раз попался гридень ему на глаза - прошёл мимо, даже не оглянулся. Иные были у боярина заботы. Жена Мария всё-таки померла, преставившись перед самым Покровом, оставила на боярина двоих деток. А тут ещё новая напасть - отправился князь Роман в Польшу за военной помочью, перед отъездом велел боярам созывать дружины, обувать и одевать холопов, чтоб, едва вернётся князь, всё было готово. И воротился - да только так, что лучше бы лежать ему в дубовой колоде в сырой земле.

Тяжкие раны получил князь Роман в Польше. Но ещё тяжче была грядущая судьба Волыни. Не простит непокорства Рюрик Ростиславич. Пойдёт на Владимир силой ратной, за Рюриком вся Русь поднимется - и слетит со своего стола князь Роман, будет доживать век в глухом городке, забытый всеми и ни для кого не опасный. А вместе с ним пойдут в опалу те, кто служил ему.

Вот о чём думал боярин Остамир. Об вотчинах своих беспокоился, о полях и пашнях, о деревеньках и смердах, о скотницах полных и бретьяницах. Мрачнее тучи ходил он по терему, бормотал себе под нос:

- Ох-хо-хо, грехи наши тяжкие! Да за что же Господь карает нас? За что мучает?

Того ради зачастил Остамир к соседям в гости. Собирались то у одного, то у другого боярина, но чаще всего созывал гостей боярин Жирослав. Выставив на стол полные братины мёда, окружив их мисами с заедками, сидел он во главе стола, потчевал бояр, а сам разговоры разговаривал.

Собирались у него старые друзья-приятели. Кроме Остамира хаживали боярин Семьюнок да двухродные братья Мончук и Никифор. Вместе подолгу сидели они, шептались, судили и рядили о Волынской земле.

- Нет, братья, худое ныне время, - качал сивой головой Жирослав. - Помяните моё слово - недолго осталось Роману быть князем на Волыни.

- Брешешь, - откликнулся боярин Мончук. - Али так плох князь?

- Плох не плох, а всё одно не жить ему здеся! - ответствовал Жирослав. - Коли не хворь его доконает, то князь Рюрик Ростиславич точно со стола сгонит. Призовёт Всеволода Большое Гнездо - супротив его ратей нам не выстоять.

- Да, - кивали головами бояре, тянулись ковшами в полные братины, хлебали мёд, как воду. - Худо, братья, худо.

- Выступим супротив Рюрика - вотчин своих лишимся! - поддакивал Семьюнок. - А у меня четверо, да все не в возрасте. Куды податься?

- Не ты один такой, - осаживал его боярин Остамир. - Моя-то Марья померла, двоих мне на шею повесила. Деву-то кто замуж возьмёт, когда отец их не сегодня завтра по миру пойдёт?

- Тот и возьмёт, кто своего не упустит, - мигнул веком Жирослав. - Неча, братья, попусту слёзы лить. Что наше - того никому не отдадим. А посему надо нам помыслить том, как бы самим добыть себе князя.

Хоть и хмель гулял в боярских головах, а при этих ловах весь выветрился. Хлопая глазами, бояре обернулись к хозяину дома.

- Окстись, - дрогнул, голос у Мончука, - что молишь?

- А то и молвлю, что не гоже нам сидеть и ждать, пока ридет князь Рюрик с ратью да выставит нас из города. Роман боле Волыни не князь - шибко осерчал на него великий князь. Не раны, так опала Романа доконает. Нам же не след время терять. Соберёмся, да и кликнем себе князя по воле Рюрика и Всеволода. И государя выберем под стать, и своё добро сбережём.

Спокойная, рассудительная речь Жирослава успокоила бояр. Хлебнув ещё мёда, они поняли, что хозяин прав. Князь без бояр никуда. В Великом Новгороде не князь вече и боярский совет судьбу решает. В Галиче тоже - вона они как со своими князьями шустро управляются. Да и Всеволод, хоть и поприжал ростовское боярство, а взял на их место своих, владимирских да переяславльских, и с ними думу думает. Велика Русь, городов у неё много, да и князей немало. Есть такие, кто по углам сидят, крохами со столов дядьёв кормятся. Любого такого кликни - по гроб жизни будет боярскому совету обязан. А коли суметь при этом Рюрику и Всеволоду угодить…