Доверься мне - Кристен Каллихан

чувствую себя в полной безопасности.

Затем внезапно самолет резко поворачивает влево примерно на девяносто градусов. И мы падаем, словно ныряя вниз. Я ничего не могу с собой поделать, кричу, как на американских горках. Земля стремительно несется на встречу, а потом перестает. Мы возвращаемся наверх, крутимся, верх и низ меняются местами. Мои внутренности перемешиваются, мышцы на шее напрягаются, а голова похожа на шар для боулинга. Это просто потрясающе.

Стелла снова направляет самолет в небо. Выше, выше, выше… и еще выше. У нее поднимаются волосы. Когда мы делаем петлю, желудок подкатывает к горлу. Я снова кричу, смеюсь, едва живой в этот момент.

Она выравнивается, и мне требуется минута, чтобы сориентироваться. У меня кружится голова, и кровь пульсирует в жилах, но я бы с радостью остался здесь со Стеллой и смотрел, как она делает петлю за петлей.

— Восприму эту реакцию как то, что тебе нравится, — говорит Стелла, ее голос в наушниках звучит тихо и со скрипом.

— Нравится? Я в восторге!

— Я тоже. — Со светящимся от счастья лицом она направляется вдоль бледной полоски пляжа, огибающего Лонг-Айленд. — Здесь я чувствую себя свободной, в прямом смысле вдали от мира. Но и компетентной. В самолете я все полностью контролирую. Выполнение маневров требует идеальной точности. У меня нет времени, чтобы сосредоточиться на чем-то другом. И это тоже дарит ощущение свободы.

— Понимаю. Так же я чувствую себя в музыке. Это погружает в момент, где нет ничего другого. Я не чувствую себя тем, кто лажает, потому что хорош в этом. — Я бросаю на нее взгляд. — Наверное, это звучит кичливо.

— Нет. Это правда. Ты хорош. Напускная скромность гораздо сильнее раздражает и говорит о тщеславии. — Она кривит нос. — Нет ничего хуже, когда кто-то притворяется, что не так хорош в чем-то только для того, чтобы его переубеждали.

— Большинство музыкантов, которых я встречал, знают, что они достойные, но все равно хотят, чтобы люди рассыпались в похвале. В этом смысле мы самонадеянны.

— Ты хочешь, чтобы я пела тебе дифирамбы, Блэквуд?

— Заманчиво. Но зависит от того, во что ты в это время будешь одета.

Стелла фыркает.

— С этим придется подождать. Буря надвигается быстрее, чем предсказывали синоптики. — Появившиеся на горизонте тучи приближаются. — Давай возвращаться.

Я наблюдаю, как Стелла делает свое дело, разговаривая с управлением воздушным движением, маневрируя по направлению к взлетно-посадочной полосе. Но когда мы готовимся зайти на посадку, и Стелла получает разрешение, она поворачивается ко мне.

— Хочешь посадить нас?

— Что? Я?

— Ага. Возьмись за штурвал. Поставь ноги на педали. — Она улыбается, глядя в мое застывшее лицо. — Все в порядке. Будь это уроком, то в свой первый раз ты бы делал так же.

Я подчиняюсь, слегка нервничая от страха, что могу убить нас, но доверчивая Стелла знает свое дело.

— Педали самолета соединены с рулями, которые поворачивают самолет влево или вправо. Штурвал контролирует тангаж и крен. Вверх и вниз, из стороны в сторону. Потяни штурвал немного назад. Нужно чтобы нос чуть приподнялся. Хорошо. Теперь слегка надави на левый руль, чтобы противостоять ветру.

Под моими неуклюжими движениями самолет покачивается, а затем стабилизируется. Стелла возится с закрылками и дроссельной заслонкой, все время ровным тоном инструктируя меня. У меня же вспотели ладони, а сердце бьется как сумасшедшее.

— Спокойно. Немного назад на штурвале. Еще чуть-чуть. Держи.

Хотя мы замедляемся, все равно кажется, что земля мчится нам навстречу. Затем мы на секунду зависаем. С небольшим толчком и подскакиванием колеса ударяются о бетон. Стелла берет управление на себя, тормозит. И мы выруливаем на взлетно-посадочную полосу.

Так сюрреалистично снова оказаться на земле, как будто там, наверху, мы были чем-то другим, а теперь вернулись, но уже слегка не такие. Или, может, перемены коснулись только меня. Я не чувствую себя тем же, кем начал этот день. Я изменился… что-то внутри меня сместилось или треснуло. Не представляю, что именно, но знаю, что я теперь другой.

Я храню тишину, когда Стелла паркует самолет. Молчу, когда она делает послеполетную проверку и наводит порядок. Молчу, когда она поворачивается ко мне с широкой, немного дрожащей улыбкой на красивом лице.

— Все. Ты готов?

Да. Да, я готов. Тогда-то я и набрасываюсь на нее.

Глава 21

ДЖОН

Стоит подойти к ней, глаза Кнопки расширяются, а розовые губы приоткрываются. Ноги у меня как резиновые, и я без понятия, то ли после полета на самолете, то ли от того, что Стелла настолько меня выбила из колеи, что не могу сдержаться. В любом случае, я едва не дрожу, стоя перед ней. А потом руками обхватываю ее гладкие щеки, скользя пальцами по шелковистым прядям волос.

Я прижимаюсь к ее лбу своим и секунду просто дышу ею. Она пахнет своим любимым самолетом, надетой кожаной курткой, сладостью, солнечным светом и теплом женщины. Ее аромат не успокаивает. Ни в коем случае. Как назвать его успокаивающим, если сердце грохочет, а разум переполняют фантазии о способах, которыми я хочу взять ее. Запах Стеллы не утихомиривает, нет, он разгоняет меня на полную мощность.

— Стеллс, — хриплю я, потому что мой голос еще не обрел силу, — ты всегда меня удивляешь. Всегда делаешь меня охренительно счастливым просто от того, что я с тобой.

Хочется сказать ей больше, поведать, насколько рад, что нашел ее и что мысли о том, что могу ее потерять, пугают меня до чертиков. Однако сейчас я не способен произнести ничего из этого. Я должен ее попробовать.

Ее губы мягкие и припухшие, со вкусом сладкого персика. Я стону, словно человек, который, мучаясь от жажды, наконец пробует дождь. Скольжу языком в ее влажное тепло, чтобы почувствовать еще раз. Боже, она невероятно вкусная, вызывающая привыкание.

Поцелуй со Стеллой — это впечатления для всего тела. Она двигается вместе со мной, ее губы шевелятся с моими, а маленький язычок скользит, озорничает, дразнит. Я ощущаю это у основания члена, в жарких трепещущих движениях вдоль пресса, поднимающихся по задней части бедер. Я плыву, и только она может посадить меня на землю.

Рукой нахожу гладкий атлас ее спины, где та слегка влажная и теплая. Изгиб талии идеально подходит моей ладони, и я поглаживаю ее здесь и там, наслаждаясь тем, как Стелла дрожит, слышу негромкие стоны желания, которые она издает горлом.

Знаю, милая, я тоже хочу.

Я прижимаюсь сильнее, скользя бедрами между ее, и тут туман похоти прорезает громкий голос.

— У нас здесь дети, Стелла, — грубо