Спасение Рейн - Келси Кингсли

прижалась ко мне всем телом, ее губы коснулись моей щеки, затем шеи.

— Ты очень милый, что так беспокоишься.

— Кто-то должен беспокоиться о тебе, — пробормотал я, зарываясь носом в ее волосы и делая глубокий вдох. — И Ное.

— Мы в порядке, — заверила она, запутавшись пальцами в моих волосах и обхватив мою шею. — Пока ты здесь, я знаю, что у нас все хорошо. И если я не волнуюсь, то и ты не должен волноваться.

Смирение далось мне нелегко, но я сделал вид, что выдохнул и кивнул. Дверь в ванную открылась, давая понять, что Ной закончил принимать душ. Рэй выпустила меня из своих объятий и поцеловала в губы, прежде чем направиться в сторону своей комнаты.

Я положил себе немного ужина и сел за стол, когда тошнотворное дурное предчувствие поселилось у меня в животе. Ковырялся вилкой в равиоли, прокладывая дорожки в море соуса, и думал о Рэй и ее готовности доверять, несмотря на весь тот ад, через который она прошла. Как могло одно мое присутствие дать ей такую уверенность в том, что этот мудак уйдет?

— Наверное, он был измотан, — сказала Рэй, прервав мои мысли. — Ной рассказал мне о том, как провел время в доме Джея, и уже едва мог держать глаза открытыми.

Я поднял глаза, чтобы посмотреть, как она подходит.

— Да, он хорошо провел время, — согласился я, кивнув.

Затем удерживая ее взгляд сказал:

— Рэй, пожалуйста, сделай мне одолжение и пообещай, что будешь держать эту дверь запертой всякий раз, когда будешь здесь.

Ее глаза наполнились измученным презрением к моей паранойе, но никто из нас не мог доказать, было ли это просто беспочвенное беспокойство или предчувствие. Поэтому Рэй неохотно кивнула.

— Хорошо. Я обещаю.

— Спасибо.

— Я дам тебе ключ, и ты сможешь входить, когда захочешь.

Рейн сказала это так, словно это было так же очевидно, как то, что небо голубое, но воздействие этого заявления наполнило мое сердце теплом. В нем говорилось: «Твое место здесь». В нем говорилось: «Я здесь надолго».

И когда я оторвался от своих равиоли, чтобы поцеловать Рейн, поднять на руки и отнести в постель, то обнаружил, что забыл не только о двери — теперь закрытой и запертой на замок, — но и о своих нервах из-за встречи с мамой Билли.

Но после того, как мы занялись любовью, Рэй уснула, а мне пришлось вернуться домой, чтобы покормить Элевен, беспокойство вернулось в полную силу и контролировало мой мозг до конца ночи, не давая мне ни уснуть, ни сосредоточиться на книге. И все, о чем я мог думать, было: «Блин, как бы я хотел, чтобы у меня сейчас был этот телевизор».

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК

Мама Билли уже сидела за столиком в центре «Блэк энд Брюд», когда я пришел в единственную кофейню Ривер-Каньона. Переставляя салфетки на столе, закидывая одну ногу на другую и обратно, она беспокойно ерзала, а я был озабоченным придурком, незаметно наблюдавшим за ней из большого панорамного окна в передней части кафе.

Я уже волновался перед этой встречей. Паранойя по поводу того, что мама Билли может сказать, не давала мне спать всю ночь. И я еле волочил ноги в течение рабочего дня в напряженном ожидании новой встречи с ней. Но теперь, видя, что мама Билли нервничала не меньше, а ее нога подрагивала, перекинутая через правое колено, не был уверен, что вообще хочу идти внутрь. Я мог бы написать ей сообщение и извиниться, соврать, сказать, что у меня что-то случилось. Мог бы продолжать жить своей жизнью, не проводя больше ни минуты в ее присутствии, и, возможно, меня бы это устроило. Хотя только возможно, но шансы были велики. Когда мы виделись в последний раз, у нас все было хорошо, так зачем же испытывать судьбу?

Приняв решение, я стал отступать от окна, готовый вернуться домой, где безопасно и спокойно. Элевен нужно было поесть, мне нужно было принять душ, Рэй скоро вернется домой, и она приготовит ужин. Да, это был хороший план. Это был удобный план…

«Но Дэвид Стрэттон. А как же это? Разве ты не хочешь узнать, что мама Билли может рассказать о нем?»

— Черт возьми, — пробормотал я сквозь стиснутые зубы, как раз когда мимо проходил сильно татуированный брат офицера Кинни, Райан.

— Ты в порядке? — спросил он, приподняв бровь при виде моих сжатых кулаков и напряженной челюсти.

— Да, извини. — Я провел пальцами по волосам, надеясь, что выгляжу достаточно презентабельно. — Просто это был долгий день.

— Я тебя понимаю, — похлопал меня по плечу Райан. — Надеюсь, все наладится.

— Спасибо, — выдавил я из себя неуверенную улыбку, когда он уходил, и когда Райан оказался вне пределов слышимости, пробормотал: — Вряд ли.

«Нет, нет, нет…»

Быстро покачал головой и разжал кулаки. Почему я так себя вел? Я понятия не имел, что хотела сказать мама Билли. Но знал, что она хотела сделать это здесь, вдали от города, в котором изменились наши жизни, но на самом деле это ничего не значило, не так ли? Возможно, она просто не хотела рисковать, чтобы кто-то из знакомых — возможно, Леви — узнал о ее сплетнях, что было вполне понятно, не так ли?

Поэтому, уверенный в том, что все будет в порядке, я двинулся вперед, прежде чем смог снова отговорить себя от этого. Дверь легко распахнулась, приветствуя меня музыкой знаменитого Девина О'Лири из Ривер-Каньона, и там была мама Билли, вскочившая на ноги, чтобы поприветствовать меня.

— Солджер, привет! — Она подняла руки, когда я подошел, и позволил ей прижать ладони к моим щекам. — Ты выглядишь усталым. Ты в порядке?

Боже… Ее сострадательная душа обволакивала меня, как вновь обретенное старое одеяло, и я боролся с желанием закрыть глаза и разрыдаться под ее утешением.

Как же я изголодался по материнской ласке. Я не замечал этого, пока снова не оказался в ее присутствии, и снова вспомнил, как отчаянно хотел, чтобы мама Билли была моей мамой.