Королева Брунгильда - Брюно Дюмезиль

Ведь королева умела быть милосердной. В 588 г., кроме случая с непримиримыми Урсионом и Бертефредом, расправ было немного. Некоторые члены пронейстрийской группировки нашли, конечно, спасение в бегстве, но многих других, прежде всего правителей крупных областей, Брунгильда просто сместила. Такая участь постигла герцога аламаннов Леодефрида, замененного неким Унцеленом — как можно догадаться, «верным» королевы. Такую умеренность можно понять: после дворцовых переворотов высшие сановники часто лишь присоединялись к победителям. Чтобы их наказать, достаточно было лишить их должностей, даже если через несколько лет последние можно было вернуть.

Та же забота о сохранении компетентных людей побудила королеву реабилитировать епископа Теодора Марсельского. Действительно, Марсель, наполовину австразийский и наполовину бургундский, оставался важнейшим стратегическим пунктом. Его духовному главе следовало хранить нейтралитет, а Теодор выказал примечательную беспристрастность, пусть даже в вероломстве. Поэтому Брунгильда и Гунтрамн договорились оставить его на посту, но больше не оказывать ему никакого доверия.

Примирение королева предложила и Эгидию Реймскому, вождю клики, из которой он почти последний остался в живых. Прелат должен был заплатить за это: он принес Хильдеберту II многочисленные дары, а тот взамен даровал ему прощение. Герцог Луп тоже заключил частный мир с епископом Реймским, вынудившим его в 581 г. уйти в изгнание. Похоже, Брунгильда примирилась таким образом со вчерашними врагами, потому что надо было залечить раны междоусобной войны в Австразии. Но король Гунтрамн, не простивший Эгидию связей с Гундовальдом, дал знать о своем раздражении. Он воспользовался этим поводом, чтобы упрекнуть Хильдеберта II в невыполнении статей Анделотского договора, предписавших выслать всех бургундцев и нейстрийцев, которые нашли убежище у этого короля.

Применение территориальных статей Анделотского договора тоже вызвало некоторые затруднения. Однако, похоже, передача земель в большинстве случаев прошла спокойно. Так, в 588 г. Хильдеберт II полностью восстановил контроль над Туром; Брунгильда попыталась смягчить там частную вражду между аристократами, соблюдая при этом интересы своих клиентов. Точно так же возвращение Каора, похоже, состоялось в скорое время. Поскольку королеве больше не было нужды поощрять территориальные захваты, совершаемые епископом Иннокентием Родезским на спорных землях, в Клермоне созвали собор, чтобы провести четкую границу между Родезским и Каорским диоцезами. Зато когда город Санлис перешел обратно под австразийский контроль, Гунтрамн пожаловался, что не получил компенсации за передачу своей трети города.

Чтобы верней дать Брунгильде понять, что ей не следует заходить слишком далеко, король Бургундии снарядил экспедицию в Бретань, чтобы вернуть эту мятежную область под власть Хлотаря II. Это означало угрозу со стороны Гунтрамна: если королева Австразии продолжит вольно обращаться с анделотскими принципами, он вернет власть Фредегонде и ее сыну.

Брунгильда поняла, что пора сбросить напряжение. Она попросила Григория Турского и епископа по имени Феликс отправиться в качестве послов к Гунтрамну, который тогда жил в Маконе. Оба посла прибыли на Пасху 588 г., и король Бургундии немедленно изложил им свои претензии, заставив перечитать Анделотский пакт. Потом без тени улыбки Гунтрамн сострил: всегда ли дружеские связи между Брунгильдой и Фредегондой были столь тесными? Григорий ответил в том же тоне: любовь, какую питают друг к другу обе королевы, не менялась годами. Это единственное упоминание в рассказе Григория Турского о взаимной лютой ненависти обеих женщин. Оно парадоксальным образом разрядило атмосферу во дворце Гунтрамна.

Ведь, сломав лед недоверия, австразийские послы приступили к обсуждению основных вопросов. Они попросили короля Бургундии прекратить дипломатические отношения с окружением Хлотаря II, в чем он им отказал, хоть и заявил, что не питает к Фредегонде никаких дружеских чувств. Потом они попросили его разрешить брак между Хлодосвинтой, дочерью Брунгильды, и Реккаредом, королем вестготов; Гунтрамн поморщился, но в конце концов согласился. Наконец австразийцы ходатайствовали о военной помощи в борьбе с лангобардами в Италии, но Гунтрамн, сославшись на эпидемию чумы на полуострове, отклонил эту просьбу. Со своей стороны король Бургундии потребовал созыва нового всеобщего собора на 1 июня 588 г., где обсудили бы отложенные дела, в частности, убийство Претекстата. От имени тех, кто его послал, Григорий Турский выразил сомнения в том, что подобное собрание имеет смысл, но по существу вопроса не высказался.

Казалось, что миссия завершена, и аудиенция закончилась. Поскольку был день Пасхи, вместе отправились слушать мессу. Далее послов пригласили на роскошный пир, где король свободно беседовал с ними. Среди застольных шуток он объяснил, что не желает лишать Хлотаря II наследства, но предполагает оставить ему всего два-три города. Григорий Турский и Феликс прекрасно поняли адресованное им послание. Они вернулись в Мец и сообщили Брунгильде, что ей следует окончательно отказаться от мысли отобрать наследство у Хлотаря II. В противном случае Гунтрамн немедленно изменит завещание. Старый король Бургундии рассчитывал, что игра трех королевств будет продолжаться до его смерти, и у него были возможности продолжить партию.

Пересмотр Анделотского договора?

Брунгильда могла бы принять решение дожидаться смерти деверя. Тот прочно восстановил контроль над Парижем[95] и Нантом, и эти города образовали щит между Австразией и тем, что оставалось от независимой Нейстрии. Внешне казалось, что королеве Австразии больше нечего опасаться или нечего ожидать со стороны Хлотаря II, прозябавшего в своем маленьком Руанском королевстве. Даже рассказывали, что Фредегонда от нечего делать дралась на кулаках со своей дочерью Ригунтой, которая в отместку бесстыдно предавалась разврату. По крайней мере, так утверждает Григорий Турский. Наш хронист всегда ненавидел Фредегонду, и у него больше не было причин льстить Ригунте, хоть та и выручила его в 580 г. во время собора в Берни.

Однако в Северной Галлии еще оставались общие границы между владениями Фредегонды и Брунгильды, протянувшиеся на несколько сот километров. Эта зона оставалась чрезвычайно спорной. Так, Mo официально был австразийским, но его жители так часто меняли хозяина, что никто не знал, кому следует хранить верность. Точно так же город Суассон по закону принадлежал Нейстрии, но правили им австразийцы, с тех пор как в их лагерь перешел герцог Раухинг. Но после того как последний умер, Фредегонда в любой момент могла попытаться вернуть город себе.

Брунгильда хотела застраховаться от любой измены в этом регионе. Ради этого она решила в 589 г. сделать своего совсем маленького внука Теодоберта II королем Суассона. Одно только его присутствие должно было сплотить местных проавстразийских аристократов, которым бы польстило, что им доверили принца крови. Григорий Турский даже утверждает, что эта инициатива исходила от суассонских магнатов, обратившихся к Хильдеберту с просьбой дать им в короли одного из своих сыновей, что похоже на правду, если учесть растущий автономизм региональных аристократий. Ведь как только Теодоберт II сел бы на свой маленький трон, у местных магнатов мог появиться самостоятельный дворец для управления финансами и королевский двор, где бы никто им не мешал плести интриги.